– Какого хера! Кто там?!
Сплюнув, Кирзак выставил перед собой Нить. Тень будто издевалась над ним. Всё бродила и бродила, обтекая углы. Сука. Наконец она вновь защелкала, вколачивая ему в затылок раскаленные иглы боли. Он попытался укрыть голову за плетнем из локтей и предплечий.
– Заткнись! Прекрати! Я тебя не понимаю! Мне… больно!..
Механизированные щелчки стихли, и Кирзак огляделся, ища хоть какой-нибудь выход из слипшейся задницы, в которой он очутился. Нить едва не выпала из потной ладони, и он осклабился. Нет, так просто они его не достанут. Не смогут, пока с ним верная подружка, оставляющая алые нити на лицах. Они? Кого он, черт возьми, имел в виду под этим злогребучим «они»?
Кирзак уставился на тыкву. Между ней и тенью ощущалась некая связь. Темная и древнейшая, от которой стягивало мошонку. Словно грозило разразиться языческое Рождество, когда выживали одни плохие мальчики – те, кто вёл себя безбожно дерьмово.
– Нет-нет. Ничего у вас не выйдет, поняли? – Кирзак еще раз осмотрелся. Непонятная комната не имела даже вентиляционных отверстий. Вот уж нелепица. – Кто так строит, ублюдки? Как я здесь вообще оказался?
Это был хороший вопрос, но он требовал того, чего у Кирзака не имелось, – ясности ума. По крайней мере, не сейчас. В голове гнездилась боль, мешавшая думать. Бродившая снаружи тень подогревала страдания редкими щелчками. Он бросил на тыкву лихорадочный взгляд. Стофунтовая дерьмоедка. Траппер бы его на смех поднял, узнав, что он столько запомнил из ботанического трепа Болгары. Но почему именно тыква?
Первый шаг дался с трудом. Возникла необъяснимая убежденность, что ответ скрывался за розоватыми щеками плода осени. Вот она я, Кирзак, иди и поимей меня своим ножом! Его руки, несмотря на жар, холодели, пока сердце обливалось кровавым по́том, толкая тело к разгадке.
Дойдя до источника страха, Кирзак плюхнулся на колени. Возложил руки на тыквенную макушку, погладил засохший хвостик. И награда едва не вышибла его сознание за пределы черепной коробки. Перед глазами промелькнул обрывок воспоминания. Не самого лучшего, надо сказать. Но в его изоляционной ленте, по ошибке именуемой жизнью, «лучшего» не набиралось даже на дно пивного бокала.
Они с Болгарой и Траппером – как обычно, перебравшие – раскатывали в трех километрах к северу от Кременского, села Калужской области. Любимая пятничная забава. Напиться до полумертвого состояния и до рассвета колесить по периферии. Нива «Рысь» 2009 года выпуска, принадлежавшая Трапперу, рычала и плевалась землей всякий раз, когда они пересекали очередной дачный участок.
Наконец они вылетели на поле сраных тыкв, казавшееся бесконечным. Помчались по нему. Движок нивы сипел, будто захлебываясь от одышки. Тыквы лопались и подбрасывали машину. Казалось, их троица могла вырваться из-под сентябрьского ночного неба и угодить прямиком в изнанку мира, где ангелы играли в кости. Но Болгара всё испортил. Он заорал, тыча куда-то рукой. Кретин даже расплескал пиво. И Трапперу пришлось затормозить, пока приятель окончательно не оглушил их воплями.
Справа от нивы, в десяти метрах, замерла девчушка-подросток. Лет четырнадцати, не больше. С длинными открытыми ножками в кроссовках. В белых домашних шортиках и футболке. С красной курточкой на плечах. Словно олененок, выбежавший на дорогу, она таращилась на огни нивы. В ее глазах скрутился узел растерянности. Она явно не могла понять, как кому-то пришло в голову разъезжать по чужому полю. Да еще и около полуночи.
Похоже, бедняжка вышла под звезды, чтобы кое-что забрать. На ее руках, согнутых в локтях, лежали грабли и культиватор со следами земли. Мудрое решение, определенно принадлежавшее взрослым. Синоптики обещали ближе к четырем часам дождь – врага позабытых садовых инструментов и причину родительской тирании.
И тогда они включили отморозков, какими всегда были. С самой школы. Врубили безбашенность на полную. Жги, малышка.
Нива взревела и бросилась на подростка. Культиватор и грабли полетели в стороны. В салоне повис хохот, исторгнутый тремя глотками вместе с перегаром. Нет, такого они еще не делали. Им, пьяным идиотам, даже в голову не пришло, что они гоняют визжащую девочку по грядкам в каких-то ста метрах от ее же дома.
Но, Боже мой, это было весело.
Они ехали за ней и без перерыва сигналили и улюлюкали. Болгара даже попытался высунуть член в окно. Казанова долбаный. А потом девочка-подросток споткнулась…
Цепь воспоминаний оборвалась, разъединенная раздавшимся щелканьем. Тень определенно подбадривала его, хоть и не понимала, что от щелчков становится только хуже.