— Что значит «подчищали хвосты»?
— Исправляли последние мелкие недоделки. Это у нас такой профессиональный жаргон.
Вот оно что? Хорошее выражение. Я бы тоже хотела его употреблять, да только в мире шоу-бизнеса такого понятия не существует. Какая уж там подчистка хвостов, если каждый раз, покидая сцену, мы разрушаем только что возведённое здание?
Однако на следующий день, оставшись одна, я пробормотала себе под нос:
— Так, сегодня будем подчищать хвосты. Вытащим намётку, прогладим швы и сделаем примерку.
Наряд мой готов, и сегодня я обновлю его на концерте в кабаре «Пиф-паф» в Тибе. Гвоздём программы будет «Презентация новой песни Хироси Юмэкавы», а мне предстоит выступить в самом начале, в порядке дружеской поддержки.
— Итак, дорогие гости, начинаем наше «Золотое шоу»! Позвольте представить вам исполнительницу энка, очаровательную птичку-невеличку! На сцене Ринка Кадзуки! Встречайте!
Не успел конферансье объявить мой выход, как из зала послышалось одобрительное гиканье.
Сквозь кружевную ткань чёрного фурисодэ просвечивают не только мои руки, но и ноги. Подкладка едва доходит мне до коленей, по принципу мини-юбки, а поскольку она телесного цвета, издалека, очевидно, создаётся впечатление, что под одеждой у меня ничего нет.
Вообще-то я специально не стремилась к такому эффекту, но бурная реакция зала подстёгивает осветителей и акустиков, и они стараются изо всех сил. Что ж, тем лучше! Хостессы с жаром обсуждают мой наряд: «Какая прелесть! До чего элегантная вещь! Интересно, что это за фирма?»
Корабль уплывает всё дальше,
скрываясь в дождливом мареве.
Я гляжу и гляжу ему вслед,
но слёзы застят мне взор…
По ходу песни я вдруг замечаю, что возле кулисы столпилось несколько десятков мужчин. Что бы это значило? Невероятно. Я просто оторопела.
— Давай, жми, красотка! — подзадоривают они меня.
Физиономии у них совершенно разбойничьи. В руках у каждого деревянные палочки для еды. Они собираются поднести мне чаевые, но пока что осматривают меня с головы до ног. Эти молодцы нарочно подошли поближе, чтобы разглядеть, есть ли у меня что-нибудь под кимоно, молода ли я и симпатичная ли у меня мордашка.
— Благодарю вас, — говорю я и принимаю чаевые.
Кто-то протягивает мне тысячеиеновую купюру, кто-то, непонятно почему, — билеты в тотализатор. А один из молодцов подаёт мне стоиеновую монету, ловко зажав её между палочками. В начале и в конце каждой песни он поднимается со своего места и идёт к сцене с очередным подношением. Видимо, решил растянуть удовольствие и вручить мне свою тысячу не сразу, а в десять приёмов.
Каждый раз, когда я начинаю говорить что-то в микрофон, зал оглашается пронзительными выкриками «разбойников».
Они не слушают меня. Просто им весело оттого; что на сцене стоит «клёвая фифочка».
В них чувствуется что-то дикое, звериное. Я даже немного струхнула. Городок Сакаэ в префектуре Тиба пользуется дурной славой. В гримерке и в коридоре кабаре висят плакаты довольно странного содержания:
«Считается, что эти средства способствуют похудению, однако филопон, марихуана и ЛСД наносят вред здоровью. Просим воздержаться от их употребления».
Получив гору чаевых и удалившись в гримерку, я вдруг с тревогой подумала о Юмэкаве. Ему предстоит петь основную часть программы, но публика настолько завелась, что вряд ли захочет видеть на сцене мужчину. «Разбойники» явно не станут молчать. Положение опасное. Что же делать?
Возможно, теперь уже поздно что-либо предпринимать. Наскоро переодевшись, я помчалась к кулисе. Увы, мои опасения оправдались: Юмэкава в белом костюме исполнял свой знаменитый хит, а на его голову со всех сторон сыпались злобные выкрики, объедки жареной курицы и клочки бумаги.
— Хватит выпендриваться! — улюлюкали из зала. — Эй, придурок, кончай драть козла!
— Юмэкава-сан! — воскликнула я, изнемогая от жалости и сочувствия. Но что я могла поделать? Оставалось лишь молча ждать, что будет дальше.
— Ну ты, пень стоеросовый! Под твои рулады сакэ в глотку не идёт!
— Вали отсюда!
— Послушай, парень! Ишь, какие телеса нагулял! Тебе бы на стройке повкалывать! На стройке, понял?!
О, этот блюз оледеневшего сердца…
О-о-о-о-о, этот блюз!
Несмотря на летящие из зала проклятия, Юмэкава мужественно допел свой блюз до конца. Он пел с полной отдачей, не допуская ни малейшей халтуры. Его лицо, как всегда, пылало страстью, словно у медиума на спиритическом сеансе, а голос переворачивал душу и клокотал подобно бьющему из земли горячему ключу.