Он приподнимает бровь, и это делает его ещё сексуальнее. Чёрт бы его побрал.
— Эрик, это был лучший секс, который у меня когда-либо был. Эрик, ты перевернул мой мир. Эрик, я никогда не буду прежней, — говорит он искажённым голосом, пытаясь подражать мне.
Я смеюсь и в шутку легонько даю ему пощёчину.
— Заткнись.
Одна из его рук приподнята, поддерживая голову, пока он лежит на боку. Он протягивает через меня другую руку и скользит пальцем между отворотами моего халата, между моими грудями и вниз к моему пупку. У меня перехватывает дыхание.
— Ты такая красивая, Полли. — Ловкими пальцами он развязывает узел и распахивает халат. Мурашки покрывают мою кожу там, где был материал, и Эрик наклоняется и целует меня в бедро. Он скользит языком по всей длине и повторяет свой поцелуй с другой стороны. Я скрещиваю лодыжки и тру бёдра друг о друга, потребность, которую он вызывает, медленно нарастает снова. — Как думаешь, сколько раз я смогу заставить тебя кончить прямо сейчас?
Прежде чем я успеваю ответить, он встаёт с дивана, снимает нижнее белье, а затем кусает и целует меня от лодыжки до верхней части бедра. Когда он добирается туда, он возвращается вниз и проделывает то же самое с другой ногой. Его рот, наконец, накрывает меня в самом центре удовольствия, и мои бёдра приподнимаются. Он толкает их обратно на диван и обводит кончиком языка мой сверхчувствительный комок нервов.
— Лежи спокойно, детка. Просто расслабься и позволь мне позаботиться о тебе.
Я не знаю, из-за чего именно… или из-за его жарких слов, шепчущих в мою влажную кожу, или из-за того, что он заставляет меня чувствовать, или сочетание всего этого, но внезапно на меня накатывают сильные эмоции, и как бы я ни старалась их приглушить, я не могу. Слёзы катятся из моих глаз, и когда я напрягаю живот, пытаясь выровнять дыхание, он скользит пальцем внутрь меня, и я кончаю. Открытая. Уязвимая. Мой голос срывается, когда я произношу его имя, и его голова резко поднимается у меня между ног.
— В чём дело? — спрашивает он. Эрик поднимается выше так, что его лицо оказывается над моим, но я качаю головой.
— Ничего.
— Ты плачешь, — его брови сходятся вместе, и он вытирает мои щёки большими пальцами.
От этого движения его твёрдость прижимается ко мне, и я зачарованно наблюдаю, как темнеют от желания его глаза, показывая, насколько он возбуждён. Я обхватываю ногами его спину и притягиваю ближе.
— Не останавливайся.
— Я не собираюсь быть внутри тебя, когда ты плачешь.
— Они… Это слёзы счастья.
Теперь он выглядит ещё более смущённым, и я собираюсь с силами, чтобы попытаться объяснить.
— Никто никогда… Я никогда не чувствовала этого, и я вообще думала, что ты уйдёшь, когда я вышла из ванной, и… я…
— Всё будет хорошо. С нами всё будет в порядке, Полли. — Он заглушает мой лепет своими губами, затем прижимается своим лбом к моему. Не теряя ни секунды, он погружается в меня, и моя спина выгибается, поскольку каждый дюйм доставляет больше удовольствия, чем предыдущий. Все мои слёзы высохли, и на их месте ярко горит огонь для мужчины, который приносит мне больше, чем просто удовольствие.
Не сводя с меня глаз, он наблюдает за моим лицом, занимаясь со мной любовью. Медленно. Нежно. Красиво. Его губы сливаются с моими, и он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху, сохраняя нашу связь. Я сажусь с намерением двигаться в такт бешеному ритму своего сердца, но он переплетает наши пальцы и тянет меня вниз, так что наши лица оказываются рядом.
— Помедленнее, детка.
Я раскачиваюсь взад-вперёд. Двигаю бёдрами, приподнимаюсь и опускаюсь. Мои бёдра горят, но боль между ними ещё сильнее, и когда я собираюсь достичь очередного пика, его слова бросают меня через край.
— Давай вместе, Полли.
***
Эрик положил руку мне на живот, а я уставилась в потолок. Я понятия не имела, что секс может быть таким хорошим, таким красивым, чувственным и нежным. Частью этого, вероятно, была вся та близость, которую мы разделили прямо перед тем, как он скользнул в меня. У меня никогда не было никого, кто занимался бы со мной любовью. Сексом да, но не любовью. Никого никогда не волновало, хорошо ли мне. Никого никогда не волновало, что я чувствую.
На протяжении всей своей жизни я никогда не думала о будущем. Я старалась не загадывать наперёд. Я сосредоточилась только на сегодняшнем дне и, возможно, на завтрашнем. Я не думала, что для меня есть какая-то надежда, какое-то будущее. И прямо сейчас я борюсь со всем внутри себя, чтобы и продолжать так делать.
Эрик — хороший человек. Он совершенен во всех смыслах этого слова, и я не заслуживаю такого, как он. И нет, я не строю из себя мученицу, я просто реалистка. У меня нет семьи, нет денег, нет нормального дома. Моё прошлое — словно сценарий для фильма. Я всегда одна. И я даже не знаю, как заводить нормальные отношения. Свидания? Никогда на них не была, да и вряд ли это для меня. Кроме того, мне нужно сосредоточиться на том, чтобы держать голову на плаву и полагаться только на себя. Я больше не могу полагаться на мужчину. Я больше не могу этого делать. Неважно, как сильно я этого хочу.
Если бы я встретила Эрика много лет назад, я влюбилась бы в него. Я бы ухватилась за возможность побыть с ним и насладиться вниманием, которое он оказывает мне. Я бы внушила себе, что он любит меня, и я бы попыталась быть той, кем, как я думаю, он хотел, чтобы я была. Я бы сделала всё, что угодно, лишь бы кто-нибудь сказал мне, что любит меня. Но я уже не тот человек, которым была раньше. Я больше не так не уверена в себе.
Прежняя я так отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то полюбил меня, что игнорировала каждый красный флаг и предупреждающий звоночек, которые попадались мне. Как тогда, когда Ричард забрал меня к себе домой из больницы. Там было так много предупреждающих сигналов, что они должны были ослепить меня. Но вместо этого я находилась в отрицании. Насколько это хреново? Так отчаянно, что я жила с диагностированным психопатом и даже не осознавала этого.
И я, может быть, и не самый умный человек на планете, но я достаточно сообразительная, чтобы понимать, что не должна основывать отношения на том, что у меня было с Ричардом. Или мужчины до него. Я всё это осознаю и понимаю. Всё это делает меня такой измученной любовью, которую Эрик предлагает мне прямо сейчас.
Мои веки наконец отяжелели, и я знаю, что мне нужно попытаться немного поспать. В противном случае я буду еле стоять на ногах в закусочной. Я закрываю глаза и, клянусь, прошло всего четыре минуты, когда Эрик будит меня.
— У тебя звонит будильник, Полли, — шепчет он мне на ухо и целует в щёку.
— Я уже встаю. — Я стону и тянусь к своему будильнику на тумбочке, затем хлопаю по нему рукой, пока не нажимаю на него достаточно, чтобы остановить звуковой сигнал.
Я хватаю подушку и накрываю ею голову. Сквозь материал я слышу, как Эрик смеётся. Диван слегка двигается, и шлёпанье его ног по старому деревянному полу затихает, а затем дверь ванной закрывается. Я быстро сбрасываю с себя одеяло, спрыгиваю вниз, затем хватаю свой халат и надеваю его.
Мои ноги неплохо бы побрить, и я так и не смыла макияж прошлой ночью. Мне отчаянно нужно почистить зубы и принять душ, но Эрик там. Я роюсь в своём комоде и беру чистую одежду, когда в туалете спускается вода.
Он выходит, и я тереблю подол халата, чтобы не смотреть на него. Это несправедливо, что он так хорошо выглядит по утрам. Когда я прохожу мимо него, он хватает меня за руку, притягивает к себе, затем целует в лоб. Я снова наклоняю голову, но он останавливает меня и поворачивает моё тело так, чтобы я была к нему лицом. Его большой палец цепляется за мой подбородок, приподнимая его так, чтобы я смотрела на него.