Я потираю бёдра друг о друга, и он слегка шлёпает меня по киске. Я стону с полным ртом.
— Если тебе было недостаточно, я дам тебе больше. Просто держи рот открытым.
Боже, мне нравится, какой он властный и возбуждённый. Я раздвигаю для него ноги, умоляя о большем. Мужчина прижимает подушечку ладони к моему холмику и дразнит мой вход кончиками пальцев, потирая сильнее и быстрее, пока он трахает мой рот таким же образом.
Я стону рядом с ним, и он внезапно вырывается.
— Высунь свой язык, детка. — Ещё один оргазм прокатывается по мне, когда он кончает на мой язык, половина его спермы капает на пол, другую половину я быстро глотаю из положения, в котором нахожусь. Я хватаю его за запястье и зажимаю бёдрами его руку, не сдерживая дрожи, прокатывающуюся по мне, чувствуя оргазм слишком ярко.
Эрик падает на колени, и я, наконец, отпускаю мёртвую хватку на его руке. После того, как мы переводим дыхание, он наклоняется и целует меня, прежде чем исчезнуть в ванной. Мгновение спустя он возвращается с влажным полотенцем. Пока он моет меня, я задыхаюсь. То, что он заставляет меня чувствовать, как физически, так и эмоционально, и стрессы последних нескольких дней, наконец, выходят на поверхность. Я пыталась избежать этого и просто притвориться, что этого не было, но я больше не могу.
Когда он слышит, как я хнычу, он роняет полотенце.
— Что не так? Я причинил тебе боль?
— Нет. Я просто... просто взволнована.
Я перекатываюсь к нему, когда он ложиться рядом со мной, будь проклято больное ребро, и позволяю Эрику обнять меня. Мне нужно его утешение прямо сейчас, и когда я слушаю, как он обещает мне то, о чём я никогда не думала, что это возможно для такой девушки, как я, я верю ему.
***
— Это он. — Я киваю на мужчину через стекло и поворачиваюсь к детективу Мэнору.
— Вы уверены? Вы сказали в своём заявлении, что было темно.
— Я уверена. Возможно, было темно, но я узнала его. — Проклятое узнавание — это то, что уже трижды вызывало у меня кошмар. Надеюсь, когда его посадят, я успокоюсь.
— Хорошо.
Рука Эрика обнимает меня крепче, и он выводит меня из комнаты.
— Так что дальше? — спрашиваю я детектива Мэнора, когда мы идём по коридору.
— Я собираюсь попросить вас подписать заявление, прежде чем вы уйдёте, и тогда всё закончится. Учитывая другие обвинения, по которым мы его обвиняем, я не верю, что вам придётся давать показания. Но если это изменится, я буду на связи.
Мы следуем за ним в его кабинет и сидим, пока он что-то печатает. Рука Эрика на моём плече защищает и заставляет меня чувствовать себя в безопасности, даже несмотря на то, что я нахожусь в полицейском участке. Прошло всего полторы недели с тех пор, как я выписалась из больницы, но кажется, что это было вчера. Благодаря видеонаблюдению они выяснили, что на самом деле это был тот самый человек, который уже некоторое время ошивался в центре города, совершая другие преступления. Им было нетрудно найти его у реки. Дело должно быть довольно простым.
После подписания документов мы с Эриком выходим к его машине, где он отвозит нас обратно к себе домой. Я иду прямо в спальню, где переодеваюсь из своих уггов в пару более удобных ботинок.
— Что ты делаешь? — спрашивает он меня.
— Готовлюсь к работе.
— Ты не пойдёшь на работу.
Я заканчиваю завязывать шнурки на ботинке и встаю. Конечно, когда я это делаю, я слишком быстро выпрямляюсь, и больное ребро напоминает о себе яркой вспышкой боли. Безуспешно, я скрываю вздрагивание.
— Вот именно, детка.
— Эрик. Я в порядке. Прошло уже полторы недели.
Он нежно кладёт руки мне на плечи и сгибает колени, чтобы быть на одном уровне со мной.
— Я знаю, ты к этому не привыкла, но, когда мы договорились о «нас», это означало, что ты согласилась позволить мне присматривать за тобой.
— Ты можешь присматривать за мной, не указывая мне, что делать.
Он не сводит с меня глаз.
— Как ты собираешься нести поднос?
— Я разберусь с этим.
— Нет, ты этого не сделаешь. Доктор сказал, что это займёт минимум три недели. Прошло вдвое меньше. Просто отдохни ещё неделю или около того, и тогда ты будешь как новенькая, хорошо?
Стыдно в этом признаваться, но в глубине души я хочу с ним согласиться, но обстоятельства не позволяют.
— У меня есть план оплаты ремонта моей машины, и я уже отстаю. Мне нужны деньги. Моя арендная плата должна быть выплачена через полторы недели, и мой счёт за электричество лежит на кухонном столе и ждёт оплаты.
— О, милая. — Он подводит меня к краю кровати, где мы садимся. — Думаю, я не совсем ясно выразился, и за это я прошу прощения. Но когда я сказал, что позабочусь о тебе, это означало и финансово тоже.
Моя гордость подкрадывается, но прежде чем она полностью окутывает моё тело, он прикладывает палец к моему рту.
— Я не говорю, что ты инвалид или что ты не способна сама позаботиться о себе. Я хочу сказать, что тебе больше не нужно беспокоиться о таких вещах. У меня более чем достаточно денег, чтобы нам хватило на всю жизнь. — Он потирает большим и указательным пальцами подбородок, размышляя о чём-то. — Ты хочешь вернуться в свою квартиру?
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу жить с тобой. Я бы очень хотел, чтобы ты осталась здесь со мной, но я пойму, если ты захочешь сохранить своё личное пространство. Конечно, ты никогда не будешь спать там одна, но, если ты захочешь оставить ту квартиру себе, я пойму. Но я бы действительно предпочёл, чтобы ты просто жила здесь со мной.
С одной стороны, я хочу сказать «да». С другой стороны, я должна вернуться, чтобы заявить о себе как о независимом человеке, но это было бы ложью. Но это не только потому, что я не хочу быть одна; это потому, что я хочу быть с ним. Теперь я знаю, на что я способна. Я знаю, что могу сама себя прокормить. Что ещё я должна доказать?
Когда я кладу голову ему на плечо, он обнимает меня за спину, чтобы я могла сильнее прижаться к нему.
— Я действительно не знаю.
— Где ты хочешь быть?
— С тобой.
— Хорошо. — Он целует меня в макушку. — Я тоже этого хочу.
Глава 13
Эрик
— Привет, Эрик.
Я киваю Рейн, захожу в «Ланчбокс» и сажусь за столик у двери. Прошло больше месяца после нападения на Полли, и мы вернулись на работу в «Сложности» пару недель назад. Я рад, что Брэд не стал выговаривать мне за то, что я не работал, пока она выздоравливала, потому что она всегда на первом месте. Так что я бы, не раздумывая, послал его к чёрту. У меня столько чертовых денег от наследства моих родителей, что я даже не знаю, что с ними делать. Работа — это не то, чем мне когда-либо пришлось бы заниматься, если бы я этого не хотел.
Когда каждый месяц приходит моя банковская выписка, я смотрю на все нули и жалею, что не могу обменять их на свою семью. Я бы всё отдал, чтобы вернуть их. Чувство изоляции — отстой, и я думаю, что это может быть одной из причин, по которой мы с Полли так хорошо ладим; мы понимаем, каково это — быть по-настоящему одинокими. И мы больше не хотим быть такими. Никогда.
Когда она работает в кафе, я высаживаю её, немного работаю на своём ноутбуке и делаю несколько звонков в «Фирму», затем иду тренироваться, прежде чем забрать девушку. Я вернулся к рутине и смог нормально со всем справиться. Быть занятым — это хорошо, потому что я даже не думал об алкоголе и не жаждал его. Я не буду отрицать, что у меня были проблемы с этим, но это был скорее механизм преодоления, чем зависимость. Я знал, что если при помощи алкоголя отброшу назад достаточно воспоминаний, то в конце концов онемею. И похмелье было напоминанием о том, что я заслужил быть несчастным, потому что я опустился так чертовски низко, что в первую очередь поставил себя в такое положение.