— Эге! — сказал один из них. — Смотри: оловянный солдатик! Давай-ка отправим его в плавание!
И они сделали из старой газеты лодочку, посадили в неё оловянного солдатика и пустили в канавку. Лодочка поплыла, а мальчики побежали рядом и захлопали в ладоши.
Лодочку подхватило быстрым течением и понесло. Вода в канаве так и бурлила. Ещё бы ей не бурлить — после такого ливня!
Оловянный солдатик в лодочке весь дрожал, но держался стойко, как полагается настоящему солдату: ружьё на плече, голова прямо, грудь вперёд!
И вот лодочку занесло под широкий-широкий мост. Стало так темно, точно солдатик опять попал в свою коробку.
«Куда меня несёт? — думал он. — Это всё проделки гадкого чертёнка из табакерки. Ах, если бы со мною в лодке сидела красавица плясунья, я ничего бы не боялся, даже если б стало ещё темнее!»
В эту минуту из-под моста выскочила большая водяная крыса.
— Это кто такой? — закричала она. — А паспорт у тебя есть? Давай сейчас же паспорт!
Но оловянный солдатик молчал и крепко сжимал ружьё. Лодку его несло всё дальше и дальше, а крыса плыла за ним вдогонку. Она свирепо щёлкала зубами и кричала плывущим навстречу щепкам и соломинкам:
— Держите, держите его! У него нет паспорта!
Тут лодочку понесло ещё быстрее, и оловянный солдатик наконец увидел впереди свет. Мост кончился. Но в эту минуту послышался такой страшный грохот, от которого задрожал бы любой храбрец. Подумать только, за мостом канавка впадала прямо в большой, бурный канал. По таким волнам солдатику в маленьком бумажном кораблике плыть было так же опасно, как нам в настоящей лодке нестись к большому водопаду.
Остановиться было уже невозможно. Лодку с оловянным солдатиком вынесло в большой канал. Но солдатик по-прежнему держался молодцом и даже глазом не моргнул.
Лодочка завертелась на месте, два-три раза зачерпнула воды и скоро наполнилась водой до краёв. Вот солдатик уже по пояс в воде, вот уже по горло. И наконец вода накрыла его с головой.
С грустью подумал солдатик о своей красавице. Не видать ему больше милой плясуньи! В последнюю минуту вспомнил он солдатскую песню:
И он приготовился с честью погибнуть в страшной пучине.
Но его подстерегала другая беда.
Из воды вынырнула большая рыба и мигом проглотила солдатика.
О, как темно и тесно было в желудке у рыбы! Темнее, чем под мостом, темнее, чем в коробке! Но оловянный солдатик и тут держался стойко. Он вытянулся во весь рост и ещё крепче сжал своё ружьё. Так он пролежал довольно долго.
Вдруг рыба заметалась во все стороны, стала нырять, извиваться, прыгать и наконец замерла.
Опять прошло немало времени. Солдатик соскучился и задремал.
Проснулся он оттого, что над ним, как молния, сверкнул острый нож.
Стало совсем светло, и кто-то закричал:
— Вот так штука! Оловянный солдатик!
А дело было так. Рыбу поймали, свезли на рынок, а потом она попала на кухню. Кухарка распорола ей брюхо большим ножом и вдруг увидала оловянного солдатика. Она взяла солдатика двумя пальцами поперёк живота и понесла в комнату.
Весь дом сбежался посмотреть на замечательного путешественника. Солдатика поставили на стол, и вдруг — каких только чудес не бывает на свете! — он увидел ту же комнату, того же мальчика, то же самое окно, из которого недавно вылетел. Вокруг были те же игрушки, а среди них гордо возвышался чудесный картонный дворец, и на пороге стояла красавица танцовщица. Она стояла по-прежнему на одной ножке, высоко подняв другую. Вот эго стойкость!
Оловянный солдатик так растрогался, что из глаз у него чуть не покатились оловянные слёзы, но он вовремя вспомнил, что солдату плакать не полагается. Не мигая смотрел он на танцовщицу, она смотрела на него, и оба молчали.
Вдруг один из мальчиков схватил оловянного солдатика и ни с того ни с сего швырнул его прямо в печку. Наверно, его подучил злой чертёнок из табакерки.
В печке ярко пылали дрова, и оловянному солдатику стало ужасно жарко, от огня или от любви — он и сам не знал. Краски с него совсем сошли, он весь полинял — может быть, от огорчения, а может быть, оттого, что побывал в воде и в желудке рыбы. Но и тут он держался прямо, сжимал своё ружьё и не сводил глаз с прекрасной плясуньи, а плясунья смотрела на него.
И вдруг солдатик почувствовал, что он тает в огне.
В эту минуту дверь в комнате распахнулась настежь, сквозной ветер подхватил прекрасную танцовщицу, и она, как бабочка, порхнула в печку прямо к солдатику.