- Сволочь! - только и сказал Чекирда, дочитав последнюю страничку и уставился Левину в глаза.
- Я с нею мало знаком, - увернулся Левин от комментариев, и, упреждая возможный вопрос Чекирды, спросил: - Что вы намерены делать?
- Обращусь в прокуратуру! - решительно сказал Чекирда.
- Деркач предполагала такой исход, но мне показалось, что она не очень, что ли, верит в это. Что-то она имеет в виду, - деликатно намекнул Левин.
- А мне теперь плевать! Мы разорены!
- Что ж, вам виднее.
- Я могу забрать это? - Чекирда указал на странички отчета.
- Разумеется. Это - ваш экземпляр... У вас есть к нам претензии, Артур Сергеевич?
- Нет, - резко ответил.
- Тогда, пожалуйста, зайдите к Михальченко, закруглите с ним все формальности... Я вам очень сочувствую, поверьте, - Левин провожал его до двери. - Для вас, конечно, это слабое утешение, но в нашем зарождающемся бизнесе подобных уродств будет немало, - от этой выспреной фразы Левину самому стало смешно, но он сохранил серьезное выражение лица. В конце концов, как-то надо было завершить разговор, и потому патетика была не худшим способом...
Ирина Костюкович не вошла, влетела в кабинет Погосова.
- Погос, это правда?
Он в этот момент что-то писал. Подняв тяжелую широколобую голову, удивленно посмотрел на нее, затем медленно спросил:
- Ты о чем, дорогая?
- Ана-бо-ли-ки! [анаболики, анаболические стероиды - группа стероидных соединений, стимулирующих синтез белка в организме] Ты обманул меня! Сказал, что это хоздоговорная тема. Выходит, и я, и кто-то еще готовили препарат, а ты испытывал его на людях! И не в клинических условиях! Значит, я соучастница?!
- Никакая ты не соучастница, - отложив ручку, спокойно произнес он.
- Но ведь я по твоей просьбе проверяла взвесь на трех группах животных и, получив хороший результат, тем самым благословила твои подпольные фокусы!
- Сядь, Ира, успокойся и выслушай. К этому анаболику я шел четырнадцать лет. Пять лет назад он был готов. То, что он на порядок выше отечественных аналогов и кое-каких зарубежных, я доказал. Я ведь не студент химфармфакультета. Все эти годы я стучался в двери фармкомитета бывшего минздрава, бывшего СССР. И постоянно получал от ворот поворот, отписки. Как же! Какой-то провинциальный завлаб фантазирует! А главное не в этом. Главное вот: у них в Москве, под боком, в лаборатории членкорра Звягинцева работали над аналогом. Я сделал это на два года раньше, и то, что сделал я, лучше, потому что я не пренебрег качеством наполнителя. Но одобрили препарат Звягинцева, своя рука - владыка. И в управлении по внедрению новых лекарственных препаратов утвердили звягинцевский. Я же остался с носом. Но я упрям, я продолжал работу, совершенствовал...
- А знаешь ли ты, что некто Зимин, пловец, из команды, которую тренируют твои приятели Гущин и Туровский, умер. А ведь он глотал твои анаболики!
- Он что, отравился ими? Да, и мой анаболик токсичен, как всякое лекарство, если его принимать в лошадиных дозах.
- Нет, он не отравился. Но он, видимо, принимал его длительно и действительно в лошадиных дозах. В результате - поражение стенок кровеносных сосудов, васкулит, тяжелый гипертонический криз, инсульт, - и смерть. Все, как видишь, в логической последовательности!
- Не может быть! Откуда ты знаешь?
- От брата. Зимин - его больной. Ты что, не знал, что Гущин, Туровский и этот дерьмец Алтунин скармливали Зимину твой анаболик?
- Знал, разумеется. Но они клялись, что дают его разумно.
- В результате их "разумного" погиб человек. Кто следующий после Зимина? Он глотал этот стероид, видимо, не один год.
- Они пользовались не только моим, везли и другие стероиды из-за границы. Но мой препарат давал лучший эффект. Я долго работал над наполнителем. Традиционно считается, что наполнитель - это для объема, чтоб человеку легче было проглотить 3-5 миллиграммов препарата. А мне важно было создать такой наполнитель, чтоб он не только придавал форму порошку - в виде таблетки или капсулы, - но и быстрее растворял стероид в организме, снижал кислотность, а главное - быстро выводился из организма. Та взвесь, которую ты испытывала на трех группах животных, - это будет совершенно новый наполнитель. Они предпочитали мой анаболик еще и потому, что зарубежные новинки стоят безумно дорого, за все надо валюту. А я им обходился дешевле... Вот тебе вся правда.
- Не знаю, чем все это кончится для тебя, если узнает руководство института. Да и вообще... Это же додуматься надо: устроить частную лабораторию под институтской крышей! Они много платили тебе?
- Много, но я платил и тем, кто помогал мне здесь. Вот только тебе не уплатил, - усмехнулся он.
- Хватит паясничать!.. Кто еще с тобой работал?
- Фамилии тебе не нужны. Семь человек.
- И ты - восьмой?
- Нет, я первый. А работали со мной биолог, токсиколог, морфолог и другие профессионалы.
- И все из института? Из нашего?
- Нет, разумеется, из других институтов тоже.
- Целая лаборатория! Остановись, Погос, остановись!
- Скоро остановлюсь: я уже не Погос, а погост. Здесь, - он потер ладонью свой огромный лоб, - уже началось торможение, Ира. Жизнь вошла в плотные слои атмосферы, не за горами склероз.
- Пей больше! - она махнула рукой и быстро вышла...
- Ты был прав, - сказала сестра. - Погос снабжал их своим анаболиком.
- Ты говорила с ним? - спросил Костюкович.
- Да.
- Как он объясняет свое участие? Как выглядел?
- В общем жалко... Это что, уголовно наказуемо?
- Не знаю.
Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:
- Слушаю... Да, Володя... Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж, зайдите... Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть... - Положив трубку, Костюкович сказал сестре: - Ко мне сейчас придет один пловец, Володя Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.
- Я буду мешать?
- Ну что ты!..
Покатило явился минут через пятнадцать.