Зазвонил телефон, она схватила трубку.
– Привет, это мама.
– Привет.
– Как дела?
– Я думала, это оттуда звонят. Сегодня должны сказать.
– Что? Что-то по работе?
– Можно и так сказать. Сдала ли я экзамен. Если да, то я адвокат.
– Как здорово, поздравляю. А зарплату повысят?
– Я же сказала – ответа пока нет. А насчет зарплаты… вряд ли. В этом бюро – вряд ли. Но практически это значит очень много. Я могу быть самостоятельным адвокатом в суде. Не помощником адвоката, а адвокатом. С точки зрения денег… значение символическое. Но мне важно, что я окончательно оперилась.
– Конечно, конечно… очень интересно.
Голос матери звучал как-то отсутствующе, и Эмили поняла: что-то не так.
– А у тебя как дела?
– Так себе… – светские интонации исчезли. – Я не видела отца уже три дня.
– Как раньше?
– Пожалуй… да, как раньше. Ночью куда-то ушел и не вернулся. Ты не могла бы к нам заглянуть в выходные?
– К вам?
– Ну да, к нам.
– И папа будет?
Мать внезапно замолчала.
Так было всегда. Пока она росла и взрослела, у отца все время были проблемы с алкоголем. Запои. Она поняла это, только когда стала жить самостоятельно, поступила в Стокгольмский университет и научилась думать и анализировать.
Но она представляла, что может выкинуть отец.
Представляла, что может выкинуть она сама в критической ситуации.
Но в бюро об этом ни под каким видом знать не должны.
Эмили повесила трубку. Посмотрела в круглое зеркало на торце книжных стеллажей. Темно-русые волосы с пробором зачесаны за уши. Почти никакого макияжа. Точнее сказать, сегодня не «почти никакого», а никакого. Зеленые глаза все равно кажутся огромными.
Надо, надо съездить в Йончёпинг. Попробовать поговорить с отцом, что-то решить. Раз и навсегда.
Прошел час. Дверь ударом распахнулась, и в кабинет влетела Йосефин. Они делили комнату, хотя Йосефин была старшим юристом, к тому же приглашенным, и ей полагалось отдельное помещение.
Эмили вообще-то нравилось, что у нее есть соседка, хотя Йосефин говорила раз в семь больше о своей маникюрше на Сибиллегатан или распродаже на сайте Net-a-Porter, чем о насущных делах. По какой-то причине она никогда не входила нормально, всегда влетала, точно спотыкалась перед самым порогом, – и одно это служило поводом хотя бы раз в день посмеяться от души.
– Пиппа! – заорала она, едва закрыв дверь. – По физиономии вижу: у тебя какая-то радость. Физиономия серьезная, а на щеках ямочки. Выкладывай! Позвонили, что ли?
Эмили кивнула. Пять минут назад, наконец-то! Пять минут назад позвонили из канцелярии и сообщили: она зачислена в адвокатскую коллегию.
Звание получено. Конец долгому путешествию. Даже не путешествию, а восхождению на Эверест.
– Поздравляю, Пиппа! Ты теперь АД-ВО-КАТ! Надо отметить бокалом «Боланже»[4] вечерком.
Йоссан постоянно называла Эмили Пиппой. Она была твердо уверена, что ее подруга – вылитая Пиппа Миддлтон[5].
– Ты же знаешь, как говорит мой любимый писатель? Разделенная радость приумножается.
– Где ты взяла эту банальность?
– Это никакая не банальность. Это сказал самый умный человек в мире, Паоло Коэльо. – Йоссан подмигнула и начала подробно рассказывать о писателе, перевернувшем ее мир. Он, оказывается, помог ей найти себя, теперь она находит радость даже в неудачах, осознает свое духовное Я и полностью отказалась от материалистической жизненной позиции.
Эмили показала на три сумочки, аккуратно повешенные на крюк у входа. «Селин», «Шанель», «Живанши».
– А как быть с этим?
Йоссан ласково провела рукой по матовой коже ближайшей сумки.
– Никакого материализма. Надо же женщине в чем-то носить свои вещи.
Половина восьмого. По дороге в «Риш» Эмили закурила. Там уже ждали Йоссан и еще несколько девушек из бюро, сгорающих от нетерпения обмыть ее новое звание. Наверняка заказали фаршированные мидии.
Остановилась и засомневалась. Есть ли у нее время на эти глупости? Она последнее время работала как сумасшедшая. Разделка акционерного общества «Хусгрен» – рентабельные подразделения собрался купить китайский промышленный конгломерат, а об убыточных должны позаботиться перспективные фонды группы EQT. Для нее это означало четырнадцатичасовые переговоры три недели кряду. Но это еще не все. Продажа «Эйрборн Лоджистик» очередному американскому промышленному гиганту. Восемнадцатичасовые заседания, даже в воскресенье. Работала целая группа юристов, но она была за главную. Воздух в переговорной был такой, что она по вечерам раздавала команде таблетки альведона[6].