Лотки не вызывают у меня доверия, как и странная индийская забегаловка почти при входе в парк, поэтому я возвращаюсь чуть назад, до того кафе, где мы брали чай и кофе. Беру нам с Аной свежий ягодный чай, сэндвичи с курицей, и малышке на десерт брауни, она любит выпечку. Ярко представляю недовольное личико Теодора, потому что он уже прекрасно разбирается, кто и что ест, и лишний раз сам требует « взрослую» еду. Беру моему взрослому малышу бретцель с морской солью, которую счищу с теста, прежде чем дать ему, и прогулочным шагом возвращаюсь в парк.
Ана не знает, что за ней следят, когда с ней нет охраны, как и сейчас. Это не паранойя, не недоверие. Это безопасность, и не только Теодора, но и её. Я сделаю всё ради безопасности моей семьи.
— Тыковка, кто к нам пришёл? — Тедди рассматривает толпу на площадке, а когда взглядом находит меня — тыкает пальчиком, произнося что-то нечленораздельное, но что явно имеет в себе звуки «па-па».
Скоро мы начнем учить с тобой новое слово, Тедди, которое при тебе редко кто произносит: мама.
Ситуация с Лейлой кое-что прояснила для меня: у меня есть семья. У меня не «есть сын», «есть девушка» и «у Теодора есть Ана», у нас семья. У Теодора есть мама, самая настоящая мама. Я не воспринимал это настолько серьезно до появления Лейлы.
И это единственное, за что я могу её поблагодарить.
***
— Люблю тебя, моя сладкая тыковка. Будь хорошим мальчиком, Теодор.
— Он в безопасности, вы же знаете, с ним я всегда «взрослая».
Тедди сегодня с тётей Миа, и я разделяю переживания Аны, но надеюсь, что мы отвлечемся сегодня.
То время, что Ана игнорировала и «динамила» меня, нельзя считать за ухаживание. Если мы и не можем насладиться тоской друг по другу, то вернуть ей кусочки «конфетно-букетного» я в состоянии. И малышка вполне заслуживает красивого платья, похода в ресторан и небольшую безделушку в подарок.
— Ты потрясающая в этом платье.
— Вы тоже очень сексуальны с галстуком, и не уставшим, мистер Грей, — Ана мило прикрывает рот рукой, как всегда делает, когда смущается, и я целую её тонкие пальцы, на одном из которых переливается кольцо с бриллиантами в форме знака бесконечности.
Ана игнорировала кольцо намного дольше, чем серьги. Она чертовски хорошо знает цену этой мелочи, ведь это её любимый ювелирный бренд, как мне сказала Миа, она умеет считать и ценить деньги, и она жутко хочет доказать мне, что ей плевать на моё состояние. Будто это не очевидно.
Анастейша по-хозяйски размещает свою руку на моём бедре, точно так же, как и я на её, и до ресторана не произносит ни слова, лишь улыбается сама себе, смотря на ночной Сиэтл в моём окне.
Моя малышка.
Зал полон людей, я вижу нескольких знакомых, но ни с кем не собираюсь заводить беседы. Передо мной только Анастейша, нежно держащая меня за локоть, пока мы идём до нашего закрытого столика. Я хочу романтики, я хочу вкусной еды, но я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то смущал Ану. Только вдвоем.
— Почему мы не могли остаться дома?
— Потому что ты тоже должна отдыхать. Теодор уже не такой маленький, а белый цвет моей квартиры способен свести с ума даже самого здорового человека. Позволишь мне сделать заказ?
— Только не картофель. Терпеть не могу картофель. Из алкоголя — только шампанское, не больше бутылки.
— Договорились.
Господи, естественно, что я заранее сделал заказ. И естественно, что я знаю, что ты не любишь картофель, дорогая.
Наши беседы не ограничиваются Теодором, что очень нравится мне. Меня бы пугало отсутствие общих интересов и отсутствие каких-либо интересов, кроме Тедди, у Аны. Она такая молодая, такая живая, разносторонняя, веселая и просто покорившая меня своим обаянием, и с моей стороны было бы просто неправильно «загубить» её, сделать «домохозяйкой»…
— И чего ты хочешь в будущем? Своё кафе?
— Нет, ты что… Я не диктатор, даже не стерва. Хочу… знаешь, я ввязалась в очень удачные отношения, так что, наверное, моей накопленной зарплаты хватит мне на машину. С пятнадцати лет хочу что-то компактное и красного цвета… Всегда мечтала быть содержанкой, — в голосе сарказм, даже некая злость на меня, но, чёрт возьми, с чего бы это я должен её слушать? В конце концов, жилье и питание оговаривалось еще в трудовом договоре. А обновить её гардероб — моя прихоть.
— Так ты умеешь водить?
— Ты помнишь моего отца? У меня не было выбора. Я могу управлять машиной, мотоциклом и моторной лодкой, потому что папа хотел сына и любил рыбачить.