— Детка, да ты идеальна.
— А до этого не была?!
— Пойдём потанцуем, идеальная с первого взгляда, моя городская сумасшедшая.
— Не напоминай…
Мы выходим к нескольким уже танцующим парам, и я соблюдаю все правила и приличия, когда сначала приглашаю Ану и вежливо сопровождаю её, а в танце соблюдаю полную дистанцию. Одна рука на её талии, ни сантиметром ниже, другая сжимает мягкую маленькую ладошку, её рука на моем плече, и мы кружим по залу в мягком ритме какой-то современной классики, смотря друг другу в глаза.
— Вы позволите? — Анастейша кивает, и я прижимаю её к себе, оставляя между нами совсем небольшое расстояние, которое можно сократить. — Твои глаза сияют.
— Я влюблена, я счастлива, и я обожаю танцы. Мы могли бы заниматься этим дома.
— Будто дома у нас нет дел поинтереснее, мисс Стил.
— Тогда я буду танцевать с Теодором.
— Я буду играть для вас. Рояль в гостиной стоит не для мебели.
— Потрясающе, — Ана прижимается ко мне еще ближе, обнимая за шею, и я крепко сжимаю её тонкую талию. — Как твои ребра? Тебе точно не больно?
— Забудь. Ты слишком красивая, чтобы я думал о чем-то другом, кроме тебя в этом потрясающем наряде.
— Под которым нет трусиков.
Твою мать.
— Ты чувствуешь, что я чувствую к тебе?
— Похоть, мистер Грей, — она еле слышно шепчет мне на ухо, потянув мочку губами, и член в штанах дергается, отчего малышка хихикает, мы слишком близко друг к другу. — Грязный мальчишка.
— Ты не любишь общество, поэтому всеми способами заставляешь меня отправиться домой?
— Именно.
— Давай вернемся за наш столик. Я пригласил тебя, чтобы сделать тебе небольшой подарок и поговорить о кое-чем важном.
— Ты такой предсказуемый.
Это ты так думаешь.
Малышка, только не злись на меня.
Я тяну время, забалтывая её, чем уже не злю, а заставляю Анастейшу нервничать, ведь сказал ей, что хочу поговорить. Она ерзает на стуле, почти не прикасается к аппетитному главному блюду, и тянуть больше не за чем…
— Между нами за столь короткий период произошло очень много всего, Анастейша. Мы обрели друг друга, полюбили, и ты чуть не потеряла меня… И именно поэтому у меня к тебе будет небольшая просьба. Ничего не значащая, кроме того, что я очень люблю тебя и доверяю тебе.
— Кристиан, ты пугаешь меня до чертиков.
— Подпиши это, пожалуйста, — из кармана пиджака достаю конверт и протягиваю его Анастейше, который она тут же хватает и разворачивает, не ожидая уединения. — Это просто бумажка, в данный момент.
— Ты идиот, Кристиан.
— Анастейша…
— Я не буду это подписывать!
— Когда будешь готова. Там открытая дата.
Она перечитывает доверенность снова и снова, но в конце концов убирает конверт в свой клатч, а не швыряет в меня с криками.
Простой лист А4, но с голограммой и несколькими печатями, сложенный втрое, при наличие подписи Анастейши означающий, что она опекун Теодора, если я потеряю дееспособность или покину этот мир.
Я рискую? Нет, я не рискую. Всё только Теодора, это подчеркнуто, и это больше для согласия Анастейши, а не из-за моего страха.
— Я переживаю за него, и это естественно, что я хочу обезопасить его, особенно обезопасить его от Лейлы. И это естественно, что я доверяю своего сына только тебе, Ана. Подпиши, когда осознаешь, и верни мне, я передам доверенность своим юристам.
— Кристиан, это неправильно. Я никто тебе. Я никто ему. Такой документ должен быть на Грейс, на Миа, не на меня…
Чертов трус. Просто произнеси это. Произнеси.
— Ты ему ближе, чем они.
Слабак.
— Не злись на меня, пожалуйста, — мило улыбаюсь, но Анастейша лишь хмурится. — А это маленький подарок, о котором я говорил. Тебе понравится.
— Это уж вряд ли.
Молча достаю из-под стола большую квадратную бархатную коробочку и протягиваю Ане. Она смотрит на коробку с опасением, но всё же открывает, и не может оторвать свой взгляд от неё. Всего лишь цепочка средней длины и прикрепленный к ней маленький кулон-сердечко. Никаких камней. Только гравировка на кулоне.
Тыковка.
— О, боже, Кристиан…
— Простой. Милый. И тебе чертовски нравится.
— Спасибо! Он потрясающий… — малышка снова радостно улыбается и тут же ерзает на месте, жестами подзывая меня помочь ей застегнуть цепочку на её шее. — Моя тыковка теперь всегда со мной. Ты такой милый и такой дурак, что я не могу понять, злюсь ли я ещё или уже нет.
— Я тоже люблю тебя, малышка, — целую мою девочку в щеку, и она хихикает, крепко обнимая меня за шею.