— Что интересного было в тех бумагах, что ты обслюнявил с деловым видом? Вот и я считаю, что ничего интересного… Ты такой смешной, тыковка.
Упс.
Услышав заветное прозвище, малыш крутит своей головкой, разыскивая Ану, но не находит, поэтому в растерянности смотрит на меня.
— Тедди, пожалуйста… Блять.
Малыш кривится, глубоко вздыхает и потрясает комнату громким, истерическим плачем, обнимая меня за шею. Оплакивая своё одиночество, свою потерю…
— Ох, мой хороший, я полностью разделяю твои чувства… — сына чуть ли не трясёт в моих руках, я поглаживаю его по спинке, пытаясь успокоить, но это бесполезно. — Мы должны с этим что-то делать, Теодор. Пора вернуть блудную мамочку домой, но прежде — прекрати плакать, ты же взрослый мальчишка, Тедди!
Я дал тебе сутки, Анастейша. Достаточно.
Тедди продолжает орать, сидя на диване и внимательно наблюдая за мной, пока я ищу его теплый комбинезон, бегая из гардероба в детскую и обратно. Но плачет он уже из вредности, не потому что я сделал ему больно или что-то не так. Эту маленькую, толстую и хитрую… Я уже очень хорошо изучил Теодора, поэтому чувствую себя с ним более-менее уверенно, как бы меня сейчас не разрывал на части его плач, я не бросаюсь утешать его.
Пора вернуть нашу маму домой, хоть я и не должен этого делать.
Нашу маму… Мою малышку, одинаково целующую меня и сына в лоб по утрам, пока мы ещё спим, а она уже проснулась.
«Никогда не думала, что в своей жизни я буду любить двух мужчин, одновременно и одинаково сильно».
О, чёрт возьми, я соплежуй. Но почему бы им и не быть, когда люблю я, и, впервые в моей жизни, в ответ так же сильно любят меня.
Анастейша просто… просто слишком молодая. Ей чуть больше двадцати, ей ещё нужны драмы, а побег — единственный выход из стрессовой ситуации, который она знает.
Мои уши поражает новый истеричный визг, когда я, наконец, укладываю сына на диван и пытаюсь одеть его. Теодор дерется, сильно пинает меня ногами, царапается и жутко ворочается, пытаясь сбежать. Бессонная ночь, плохое настроение, я понимаю его. Я не злюсь. Я. Не. Злюсь.
За всем разнообразием звуков, что способны издавать семьдесят два сантиметра и десять килограмм человека, я не замечаю ничего вокруг, поэтому вздрагиваю, когда понимаю, что мы больше не одни в зале.
Медленно оборачиваюсь, ожидая увидеть только Анастейшу, потому что мне нужна она, буквально нужна, во всех отношениях, и… о, да.
Состояние не лучше чем у Теодора: зарёванная, явно не спала полночи, вся дрожит… боится моей реакции.
Господи, что за дурёха.
Смотрим друг другу в глаза, я даже не слышу плачь сына, и не решаюсь первым открыть рот, позволяю Анастейше начать.
Вместо слов из малышки вылетает всхлип, глаза полны новых слёз, и она подходит ко мне, так же опускаясь на колени перед диваном.
— Я очень виновата перед Тедди, но ещё больше я виновата перед тобой, — хриплый шёпот почти не слышен, я протягиваю ладонь, чтобы смахнуть слёзы с щек моей малышки, и Анастейша резко дергается, «пряча» от меня голову, ко мне же на колени. — Нет, не надо, пожалуйста! Пожалуйста, только не лицо!
— Ана, посмотри на меня. Посмотри на меня!
Мою жёсткую просьбу Ана выполняет как приказ, во все глаза смотря на меня и вытирая слёзы.
— С Теодором ничего не случится, если он немного побудет один. Пойдём, — на счастье всхлипающего комка, раздеваю его до ползунков и усаживаю в ходунки. Смс дежурному охраннику, чтобы просмотрел за малышом, и, взяв Ану под локоть, я веду её в спальню, которая изначально была её. Так нужно.
Анастейша не вырывается и не возражает, когда я полностью раздеваю её, пока набирается ванна. Лишь следит за моими руками и очень хочет прикрыть свою наготу, но не решается. Боится меня до чертиков.
— Вот так, моя девочка. Забирайся. Тебя нужно выкупать, а потом отдохнуть.
— Кристиан, пожалуйста…
— Ни о чём не думай. Молчи. Поговорим позже, просто расслабься.
И мою просьбу расслабиться малышка воспринимает настолько буквально, что от моего легкого массажа её красивого тела, пока я намыливал её, просто засыпает. Тёплая вода разморила её. Но благодаря сыну, я умею купать даже спящих, и Ана не просыпается, даже когда я укладываю её в постель.