— Он испачкается же, Кристиан. Как мы оставим тыковку и без тортика?
— Ничего страшного.
— Фэшн-бэйби. Иди, отнимай его у гостей, мы с Миа сейчас всё сделаем.
Теодор даже не возражает, когда я забираю его с рук дедушки. Крепко хватается за меня, а когда я делаю вид, что сейчас верну его обратно — начинает кричать и отворачивается ото всех, обняв меня за шею. Любит быть в центре внимания, но не любит толпу, уже устал.
— Я люблю тебя, мой взрослый мальчишка. Мы с тобой уже целый год, и я слишком хорошо помню тебя, когда ты только родился. Я же до ужаса боялся тебя, Теодор.
Снимаю с сына его нарядную белоснежную рубашку с нарисованным на ней галстуком и надеваю на него такую же белоснежную футболку с длинными рукавами. Рубашка определено была лучше, но на футболке особый принт, который так нужен нам сегодня. Господи, я так нервничал… да ровно год назад я в последний раз так нервничал.
— Тедди, будь хорошим мальчиком, это в рот брать нельзя, — надеваю на малыша цепочку с очень драгоценной подвеской, которая предназначена для Аны, и целую его в живот, щекоча. — Мама называет тебя «тыковка», я буду называть тебя «зайка», Теодор. Мой зайка, — целую сына в щеку, крепче прижимая к себе, и действительно испытываю настоящее счастье. Я чувствую любовь к нему, горячую, искреннюю любовь. И он тоже любит меня. Я папа этого замечательного человечка. — Пошли, мой хороший. Держи своего зайчика, мой зайка, — хватаю забавного плюшевого зверя из его кровати и вручаю сыну, отвлекая от цепочки на шее.
Глубоко выдыхаю, крепче сжимая сына в руках, и Теодор возмущенно пищит. Чёрт возьми, я идиот. Я рискованный идиот.
— Мы вас уже давно ждём, — Элена возникает рядом, пытаясь забрать Тедди, но я отказываю ей, поворачивая его спиной к ней. — На тебе лица нет, Кристиан.
— Я слегка нервничаю.
— Слегка? — Элена скептически смотрит на меня, но я отмахиваюсь от неё.
— Мы сейчас подойдем. Всё хорошо.
Нет, нужно иначе. Чёрт.
Снимаю с Теодора цепочку и убираю в карман, расстегнув. Так лучше. И нужно, чтобы Теодор оказался «случайно» на руках у Аны.
— Я не хочу, чтобы ты быстро вырос, но сейчас то, что ты ещё не ходишь, огромный минус, зайка. И что-то мне подсказывает, что однажды я пожалею об этих словах.
— Кристиан, ты скоро? — в коридоре возникает Элиот и так же тянет свои руки к Тедди, как и Элена пару минут назад.
— Чёрт, да. Сделайте так, чтобы до Аны Теодор дошёл не раньше чем через пять минут, — Элиот замирает, рассматривая принт на футболке Тедди, когда я передаю малыша ему, и невесело усмехается.
— Ну, ты и влип, Кристиан. Хорошо, прикрою тебя и передам его не раньше чем через пять минут. Поверить не могу, что ты…
— Заткнись.
Элиот оставляет меня одного, и я пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Я не смогу успокоиться пока всё не решится. Мне нужно быть в зале сейчас.
Блять.
Принимаю самый спокойный вид и вхожу в зал, когда Ана с Миа как раз заносят огромный, мать его, выше Тедди, многоярусный шоколадный торт с различными, очень милыми тыквами. Есть и тыква-милашка, и тыква у бассейна, и тыква-халк… Ох, тётя Миа!
— Я уже сфотографировала его, так что можешь разрушать его, мой сладкий, — Миа чмокает Тедди в носик и отходит на несколько шагов, всё-таки любуясь своим творением.
На самом верхнем ярусе изображена тыква и заяц, держащие друг друга за руки, и я не могу сдержать ухмылку.
— Чего ты так ухмыляешься, братец?
— Нравится и тыковка, и зайка, — вставляю свечку между этой парочкой и поджигаю её. — Пора загадывать желания, Тедди. Надеюсь, моё скоро сбудется.
— Загадываешь мировое господство?
— Оно у меня уже, — снова ухмыляюсь, взглянув в окно, и родные понимают это. Этот город принадлежит мне, почти половина страны принадлежит мне, и если бы не рождение сына, если бы я работал как раньше, вся страна была бы моей.
— Иди ко мне, Тедди? — Ана зовёт его «на ручки», и малыш смеется, но тянется к Анастейше. Элиот подмигивает мне, и я киваю, приготовившись. Он разворачивает Тедди лицом к Ане, и малышка замирает, раз за разом перечитывая то, что написано на футболке Тедди, абсолютно позабыв про торт и свечку, игнорируя толпу явно удивленных родственников.
«Мамочка, ты выйдешь за моего папочку?»
Грейс от шока прикладывает ладошку к губам, еле сдерживая себя, чтобы не заплакать, чтобы не броситься на нас, поздравляя… Но поздравлять пока не с чем.
Проходит всего несколько секунд, которые для меня кажутся вечностью, малышка оборачивается на меня, и я улыбаюсь, демонстрируя ей кольцо в своей руке, лишь замечаю её интерес и радость.