Саймону было достаточно того, чтобы его оружие в виде татуировки подчинялось ему без колебаний. Стоит только ему приказ, как дракон следовал ему, как самый верный слуга следует за своим господином. В этом и заключается сила. В подчинении. Саймон подчинял себе все, что ему хотелось, в этом его сущность. Отсюда и порождение жестокости.
Эвру потребовалось слишком много времени, чтобы осознать это. Но еще дольше он пытался понять, как не быть слабым против себя же самого. Не всегда решение приходит моментально, порою, оно приходит к нам слишком поздно или же кто-то приводит решение собой под ручку.
- «Ты щит»…
Кто бы мог подумать, что в этих словах и было решение. Эвр защищал себя от несправедливости, щадя свои чувства. И это обернулось против него. Поэтому он проигрывал партии, поэтому позволял Саймону себя убивать десятки раз. Но чем ближе был конец, тем сильнее становились слова Алисы. Этот щит – не то, что мы привыкли видеть. Щит здесь – это отражение, зеркало, через которое Эвр и наблюдал за происходящим. Он никогда не видел своего отражения, а вернее свою внешность. То, как он выглядит сейчас. Он видел Саймона, которому, отчасти завидовал и ненавидел одновременно. Он смотрел на то, как Саймон занял его место, как приставлял воображаемый пистолет к виску, как подавлял слабого мальчишку, как делал больно другим.
Стрелки скрипнули, впиваясь в ладонь еще сильнее. Как только шип прошел сквозь плоть, оно остановило свой ход. И все те шипы, что успели пронзить тело, замерли, не в силах выйти.
На лице Саймона появилось непонимание. В кончиках пальцев появилось покалывание, сигналя о том, что шипы не подчиняются. Он попробовал управлять теми, которые не успели добраться до жертвы. Те отозвались и удлинились, меняя при этом форму. Но «танец» продлился не долго, как и радость, что еще не все потеряно.
Черные шипы резко замерли и после недолгой паузы, обратили свой «взор» на своего повелителя. Саймон насторожился, но не успел предпринять что-либо, ибо опасность пришла оттуда, откуда он ее не ждал.
- Чем чаще смотришь назад, тем реже видишь то, что впереди, - уверенно произнес пепельноволосый, с новой силой в голосе.
В груди почувствовалась тяжесть. Точно такая же, какую испытывает Эвр. Саймон опустил голову вниз. Маленький шип, толщиной с трость, прошел насквозь через грудь назад. Прямо в том месте, где у Эвра осталась рана от неудачной попытки потерять сердце. В его гладкой поверхности, желтоглазый увидел собственное отражение.
- Посмотри на себя, прежде чем все закончится.
- Ты думаешь, один шип остановит меня? – желтые глаза устремились на образ, висящего на шипах.
- Нет, я не глупец, чтобы так думать. Он не один, как и я.
Порожденные из тьмы шипы, пронзившее тело Эвра, с треском сбрасывали черный цвет, обнажая новый цвет. По немому приказу нового владельца, шипы стали тоньше и длиннее. И пусть тьма вокруг этих двоих оставалась, она не отражалась в «зеркале». Все, что там было – отражение этих двоих на фоне голубого неба.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
16:48 Крыша здания «Rebel World»
- «Открой глаза».
Тело вытолкнуло назад, возвращая на холодную крышу. Ветер стал сильнее, и от его порывов одежда металась в разные стороны. Эвр не смог устоять и упал на колени, продолжая тяжело дышать. Раны на теле пропали, оставив лишь слабость и тяжесть. Но, несмотря на это, левая рука продолжала крепко сжимать подвеску.
Сделав два глубоких вдоха, мужчина поднял глаза и посмотрел вперед.
Саймон был таким же, как в чертогах. Тот же взгляд, та же черная когтистая рука. Вот только глаза потухли, и взгляд стал мертвым. Он был подобен кукле, чей срок подошел к концу.
Саймон не сразу поднял свои глаза. Но он сделал это достойно. Пусть он и выглядит как марионетка, его сущность не утратила свою истину.
- Ты приятно удивил меня, - сказал змееподобный. – Я не был уверен до конца, однако, ты смог развеять мои сомнения на счет пешки и ее истинного предназначения. Я убивал тебя десятки раз в разных вариациях. И вопреки моему здравому смыслу, ты смог продержаться так долго. Перед тем, как эта партия закончится уже по-настоящему, скажи мне одну вещь. Примешь ли ты то, от чего так долго бежал?