– Ни с места, Ной! Кажется, сейчас при тебе оружия нет? Где оно? В машине осталось, да?
Наверное, сейчас Лейла и Сара поняли бы, что имела в виду Алиса под «пугающим взглядом» - хотя вряд ли видела сама именно что-то подобное.
– Ни с места, я сказал! Лучше подчиняйся, уж поверь… Что же такое случилось с твоими мозгами, парень?
Бросок… Выстрел… Амелия, заслонившая собой Ноя, падает, по белому жакету расплывается алое…
– Мама!
Картинка в голове складывается быстрее, чем даже бы хотелось. Потому что где-то он уже видел эти бешеные зелёные глаза…
– Мама, нет! Мама, не смей!
– Сисси, бежим! Она мертва, Сисси…
Она всё пытается привести в чувства мёртвую женщину, он тем временем бросается на приблизившегося Холли, выбивает у него из рук пистолет, кувырком за диваном, стреляет… тянет за руку Сисси, всё не желающую отпускать труп… У чёрного хода Роджер… Ной уложил его практически в упор…
– За ними! Далеко пешком не убегут…
Пешком – да. Мало, чёрт возьми, было народу с собой, чтоб не дать им запрыгнуть в свою колымагу…
– Стреляйте по колёсам! А если что, то и на поражение.
– Керк, там ребёнок! Какое на поражение?
– Там дьяволёнок, уж ты мне поверь…
И погоня по просыпающимся улицам – всё с той же одной мыслью, как хорошо, что Мартина нет здесь. Что он там, над очередным трупом, всё ещё думает, кто же этот проклятый убийца, и ведать не ведает, что убийцу уже нашли…
Выехали за город… вот виднеются на горизонте отвалы, уже поросшие редкими тонкими ёлочками.
– Остановились… Сдаётся мне, бензин кончился… До леса добежать не успеют, да и смысл туда бежать?
Первые выстрелы разорвали утреннюю тишину – Ной отстреливался на бегу. Пошатнулся Холли – попало в ключицу…
– Надеются спрятаться в шахтах? Умно… где там прятаться, там же замуровано всё… Ной, стой! Всё кончено, лучше сдавайся! Тебе всё равно не уйти!
Выстрел, второй – оба в цель, споткнулся, но продолжает бежать. Почти повисает на нём девчонка – третий выстрел достался ей… Сколько сил у чемпиона школы по бегу? У психов вообще, говорят, сколько угодно сил, сколько нужно. Неиллюзорное ограждение вокруг заброшенной штольни – им не преграда.
– Всё, прибыли же, голубчики! Ну, бросай оружие, парень, на что ты ещё надеешься? Беги не беги, ты спалился, ты не сможешь сделать вид…
Ной едва стоит на ногах, опирается о плечо Сисси. Она поддерживает его рукой за талию. Она действительно очень сильная…
– Дядя Керк, - на её лице почему-то улыбка, какая-то весенне-радостная, словно она, чёрт возьми, достигла гармонии и радости бытия, - вы можете передать кое-что моему отцу? Биллу Мартину?
– Ты ещё смеешь говорить об отце, девочка?
– Смею. Я любила отца, действительно любила и люблю. Он хороший… И я не виню его в том, что не во всём он смог бы меня понять. Он не обязан понимать. Он просто хороший… просто я любила не только его. Просто мне нужно было… чтобы меня поняли… Передайте, чтоб искал в Саксонберге и Эванс-сити, а может, и где-то ещё… Он ещё может найти. Своего настоящего сына. Мне хочется верить, что у него есть этот шанс.
Ной поднял голову. Та же жуткая просветлённая улыбка… Пистолет выпал из руки, а может, сам он его выронил, как нечто уже бесполезное… Рука нырнула во внутренний карман куртки… и нет, ничего не выхватила, так и осталась там.
– А моего отца ищите в том домике… На долбанная вечеринке, да-да… То есть, ему-то всё равно уже, конечно, найдёте ли вы его… И остальным, в целом тоже… Смешно, они думали, я не знаю, что они мне готовили, какую роль… Они и представить не могли, что это давно уже моя роль, ха-ха-ха! Передайте Лейле… извинения, что обманул насчёт вечеринки… Но мне совершенно не за что было её убивать. Она была совершенно чудесной дурочкой… Она никогда меня не ревновала… Ну откуда она могла додуматься, к кому? Она никогда не видела… в моих глазах безумия… И матери передайте, что я её очень любил… хоть она меня и не понимала… Но в этом нет её вины – я просто не мог ей о таком рассказать…
Крепко сцепив руки, они сделали два шага назад.
========== 17 февраля ==========
– Привет.
Не странно, что она распахнула дверь, даже не спросив, кто там. Страх у неё после недавних событий, кажется, атрофировался напрочь… Странно, что всё же дрогнула, потеряла самообладание…
– Т-том?
– Знаю-знаю, где я пропадал… 13 лет. Нет, на сей раз не там. Но тоже неплохо. А если разобраться, то даже и лучше. Ты… я знаю… в общем, прими соболезнования.
– Приняла. Ты… пройдёшь?
13 лет… за это время меняется эпоха, перекраивается полностью привычный жизненный уклад. За это время формируется или ломается чья-то судьба. 13 лет… и вот снова оно перед тобой, как тут и росло. Бумеранг. Чёртов бумеранг. Его выбрасываешь, а он возвращается. Бросаешь сильнее, дальше – возвращается всё равно, пусть и спустя большее количество времени…
– Извини, к 14му не успел. В нашем местечке нет газет… То есть, вообще нет. Это так сложилось, что вчера выехал в город за запчастями, а там все заголовки пестрят… вашей историей… Я по-быстрому смотался до дома – ну, предупредить-то надо, я ж хороший мальчик… а телефонов у нас там тоже нет… совсем. И гнал сюда. И вот здесь. Чаю? Да, спасибо. Не откажусь. И от того, что осталось с праздника… ну, вкусняшек. М, кто пёк?
– Том, где ты был? Мы думали, ты умер…
– У тебя дежавю нет? Нет, видимо, благодаря вашим всенародным обо мне представлениям и ожиданиям, я теперь бессмертный. Где, говоришь, был? Всё время там же. Живу на одной ферме в Виргинии. Приблудился. Удачно. У старика померла вся семья, а хозяйство большое. Там хорошо… Чистый воздух, поля… Коровки… Поедешь со мной, Сара? Ну… что здесь хорошего? У нас там за одни виды-красоты душу продать можно. Домик, правда, старенький, и даже электричества нет… Но если хочешь, можем провести. А во дворе там есть качели. Их ещё отец старика смастерил, так они ещё сто лет простоят. Что там дети, сама кататься будешь. Хочешь, поедем? Прямо сейчас?
Сара оглянулась – на дом, на тихие комнаты. На свою жизнь…
К чёрту. Да, поедет. Нет, не думая, не взвешивая, не размышляя, не прося месяц на подумать. К чёрту. Она устала. Здесь больше ничего нет, ничего и никого, нечего беречь и не за что держаться. Никому не обязана… Нет, не думая – а он, вообще, нормальный? Нормальный ли теперь? Нет конечно. Нормальный бы не приехал. Но что бы там ни было… Там, за порогом… Там, у него в голове… поедет. Пусть опять какой-нибудь фортель отколет. Пусть даже убьёт… Только не ждать. Ждать больше нечего. Только не бояться – бояться надоело. Только не убегать – от памяти о нём. Набегалась.
– Я вещи соберу… Немного, основное. Что там может пригодиться?
Вдвоём в машине. Как в давнем, давнем… кажется, сне. Отматываются лесные и полевые километры, как годы назад…
– Знаешь, я потеряла твою фотографию… Ну, то есть… не уследила за ней.
– Не уследила. ОК.
– Вообще, я и за сыном не уследила. Всё-таки плохая я мать.
– Мать ты замечательная. Ещё проверим. Ной… я не требую, чтоб ты вот прямо сейчас перестала себя за это казнить. Но как-то настройся, чтобы перестать. Понимаешь… что бы мы ни сделали в их жизни, к чему бы ни подтолкнули – это их собственная судьба. Мы не вправе лишать их её. Иногда чьё-то счастье может быть настолько кривым и абсурдным… мы не поймём этого, и не обязаны. От твоего чувства вины уже ничего не изменится. Ничего. Если ты сделала всё, что могла, и всё равно не помогло… Так может, не в тебе дело? Просто отпусти. Их жизнь – своей дорогой, свою – своей.