- Это вы точно подметили. Но... мне пора... Я немного устала.
- Конечно-конечно! Отдохни!
- Спасибо. До свидания!
Я развернулась и поспешила к небольшому, но красивому домику с черепичной крышей и садом. Перед домом стоял детский трёхколёсный велосипед, а за воротами расположилась огромная гора игрушек и песочница. Дейзи качалась на самодельной качельке и распевала песенку, которую выучила в школе. Увидев меня, девочка завизжала, спрыгнула с качелей и побежала в мои объятия. Я прижала к себе Дейзи и покружила её над землёй. Всё же дети - это благо, счастье, подарок, дарованный небесами. Я поняла это только сейчас, сжимая в объятиях дочь подруги и не имея возможности когда-либо родить самой.
- Мел! Поставь Дейзи на землю! Тебе нельзя поднимать такую тяжесть! - послышалось из дома.
В дверях стояла Шейла в заляпанном соусом и клубникой спортивном костюме и фартуке, держа в руках деревянную лопатку. На её лбу блестели капельки пота. Подруге так и не удалось научиться готовить. Как она ни старалась, еда всегда пригорала. Девушку это расстраивало, но она не теряла энтузиазма и на следующий день снова бралась за поварёшку и надевала мамин фартук.
- Я прикупила тебе кое-что, - сообщила Шейла. - В твоей комнате, на кровати, в синем пакете. Дейзи, иди мыть руки. Сейчас будем обедать.
- Хорошо, мамочка!
Дейзи спрыгнула с моих рук и весело поскакала в дом. Я немного помедлила, с грустью глядя на те самые качели, на которых только что качалась девочка. Эти качели сделал Алекс, как только Шейла родила. Ему хотелось сделать что-то приятное для молодой мамы и её малышки. Он не щадил ни времени, ни сил, чтобы смастерить Дейзи песочницу, горку и качели.
- Мел, пойдём обедать, - вырвала меня из воспоминаний Шейла. - Ты же говорила, что времени в обрез, а сама стоишь и пялишься на эти старые качели!
- Иду-иду.
Я вздохнула и пошла вслед за подругой в дом.
Здесь всё было, как раньше: антикварная мебель, освежитель воздуха с ароматом ванили, старые рисунки и фотографии в стеклянных рамках, горы игрушек по углам, персидский ковёр цвета морской волны в гостиной, вязаные крючком салфетки под вазочками и статуэтками. Ко всему этому примешивался запах подгорелых блинчиков.
Я положила сумку на столик возле большого старинного зеркала, надела мягкие махровые тапочки и потопала на кухню. Кухня была самым любимым местом моей мамы: старые кухонные шкафы, загромождённые посудой, специями и продуктами, прихватки и фартуки с яркими цветами и вышивкой, большое окно с лёгкими белыми занавесками, выходящее во двор, натюрморт в стеклянной рамке, который когда-то нарисовал Чарли, круглый деревянный стол, накрытый скатертью, местами замаранной кетчупом и кофе, пара табуретов на трёх кривых ножках - всё это напоминало счастливые времена детства, радости и счастья.
На одном из этих самых табуретов сидела Дейзи и болтала ногами в новеньких сандалиях. Девочка с увлечением рисовала, улыбаясь и шепотом хваля свой рисунок. Шейла стояла у плиты, орудуя деревянной лопаточкой, переворачивая очередной слегка подгорелый блин. Рядом с ней на большой голубой тарелке возвышалась стопка уже испечённых блинчиков.
- Садись за стол, - повелительным тоном сказала подруга, не отрывая глаз от сковородки. - И покорми Дейзи.
Я взяла тарелку с блинчиками и поставила её на стол. Дейзи отодвинула рисунок в сторону, чтобы не заляпать его жирными руками. Ловким движением я положила на небольшую тарелочку с изображением диснеевской принцессы пару ещё горячих блинов и полила их сверху кленовым сиропом. Глаза Дейзи загорелись, потекли слюнки.
- Спасибо, - поблагодарила девочка, когда я пододвинула ей тарелку.
- Пожалуйста.
Я погладила девочку по голове и налила ей апельсинового сока. Проглотив пару блинчиков и запив их большим количеством кофе, я загрузила грязную посуду в посудомоечную машину и поспешила в свою комнату. Здесь всё было точно таким же, как и до моего похищения: кровать, застелённая сиреневым покрывалом, антикварный комод с зеркалом в позолоченной раме, компьютерный стол, заставленный романами. На постели я увидела синий пакет. Там оказались парик, в точности напоминающий мои собственные волосы, краска для волос цвета блонд, ножницы и пара резиновых перчаток, который понадобятся Шейле. Я достала всё из пакета и задумалась. А должна ли я так поступать? Ведь Алекс - преступник! Но сердце ныло, каждую минуту сжималось всё сильнее и сильнее. Я не смогу прожить без него ни дня! И больше не о чём думать.
Через пару минут в комнату тихо вошла Шейла. Её губы были поджаты, но глаза блестели азартом.
- Готова?
- Да.
- Тогда пошли.
Девушка подтолкнула меня в сторону ванной, прихватив с собой краску для волос, ножницы и резиновые перчатки. Не знаю почему, но у меня подкосились ноги и вспотели ладони. А когда я увидела лицо Шейлы, то вообще сердце в пятки ушло. Зная свою подругу, я с уверенностью могла сказать, что она может сделать с моими волосами всё, что угодно, и если дать ей волю, то она побреет меня налысо.
- Садись.
Я присела на краешек стула с высокой спинкой и с замиранием следила за тем, как Шейла надевает перчатки и играется ножницами. Расчёска, смоченная в воде, пробежалась по моим волосам, оставляя влажные полосы. Чирк... и первая прядь упала на пол. Я готова была заплакать - так было жалко мои прекрасные волосы. Шейла с увлечением стригла, немного высунув кончик языка от усердия и напряжения. Но на её лице царила слабая улыбка удовольствия.
Когда она закончила со стрижкой, я не могла без содрогания смотреть в зеркало. Но теперь уже ничего не вернёшь.
Шейла развела в небольшой фарфоровой миске краску и принялась намазывать ею мои волосы. Запах был противный, так что пришлось на время задержать дыхание. Но потом, когда всё закончилось, я не узнала себя: светлые короткие волосы придавали какой-то шарм всему моему облику, меняли меня кардинально.
- По-моему, здорово получилось! - сказала Шейла и улыбнулась, подав полотенце. - Высуши.
Я благодарно улыбнулась подруге и стала вытирать всё ещё влажные волосы. Теперь я на шаг ближе к своей мечте.
Дейзи быстро заснула, видимо, очень устала за день. Я завидовала этой беззаботной девочке, которая только и живёт играми и мультиками по телевизору. А я вынуждена страдать, придумывать план для спасения любимого, переносить нестерпимую боль в сердце, которая усиливалась с каждой секундой, проведённой не с Алексом. Мне уже начало казаться, что я брежу, что всё это только игра моего воображения. Но, Боже, это реальность, действительность, от которой никуда нам не деться!
Даже ночью я не могла спокойно спать. Я пила кофе и читала противные статьи в журналах об Алексе, о суде. Злость вскипала в груди, но я подавляла её очередным большим глотком горького горячего кофе.
Шейла уже давно улеглась спать. Девушка так умаялась за день, что уснула, даже не раздевшись. Когда я смотрела на неё, мне хотелось плакать. Я оставляю её совсем одну. Шейла, хотя и сильная, но всё же не железная. Она не сможет выдержать одиночество, которое вот-вот настигнет её и малышку Дейзи. Тётя Маргарет сама нуждается в поддержке, поэтому вряд ли она станет утешением Шейле. Хлоя, наверно, будет жить с моей подругой и Дейзи. Шейла, такая молодая и симпатичная девушка, будет горбатиться на двух работах, чтобы прокормить себя и двух девочек. А потом Дейзи и Хлоя пойдут в школу. Нужны будут деньги, чтобы покупать им тетради и учебники, одежду и прочие школьные принадлежности. Они станут жить в нищете, но зато вместе.
Я уже сейчас знаю, какое будущее ждёт мою подругу. Она добьётся опекунства над Хлоей, обклеит мою комнату новыми обоями, с рыданием и болью на сердце вынесет мои вещи на чердак и поменяет занавески. Просыпаясь в шесть утра, девушка приготовит завтрак, немного приберёт игрушки, раскиданные по всей гостиной, посмотрит какой-нибудь бразильский сериальчик, пока стирается одежда. Потом проснутся девочки. Она заплетёт им косички и усадит за стол. После завтрака, Шейла развесит постиравшуюся одежду и отведёт девочек в школу. Перед выходом из дома, девушка как бы невзначай взглянет на фотографию в стеклянной рамке, стоявшую на комоде в прихожей, где мы - я, мама, Шейла, Чарли и Дейзи, - все вместе, и поплачет. Вернувшись в пустой дом, она поднимется на чердак, достанет мои вещи и разрыдается до хрипоты. Поплакав всласть, девушка помоет лицо, переоденется в старую одежду и пойдёт на работу в цветочный магазин. Едва закончится рабочий день, Шейла поспешит забрать девочек из школы, наскоро приготовит ужин и уйдёт на вторую работу, где пробудет до глубокой ночи. Вернувшись, она разогреет остывшую еду, нальёт кофе и съест всё это без аппетита. Поспит три часа на жёсткой кровати и встанет по звону будильника. И так изо дня в день, из года в год.