– Что я порвал с моей прошлой жизнью? – подсказал Никола.
– Даже не это… Самое прекрасное, что человек может измениться… Я просто с ума сходила… и когда ты сидел в Спиллерсбуде, и когда тебя арестовали, и после этого взрыва… Но теперь я убеждена. Человек, если он настоящий, способен изменить свою жизнь.
Линда опять начала злоупотреблять солярием. Ровный искусственный загар, темные очки «Рэй-Бен» закрывают пол-лица… глаз не видно, но и не надо: по дрожащему голосу Никола и так понял, что у нее выступили слезы.
– Знаешь, Никола… тебе уже не нужно стараться кем-то стать. Статус, уважение, все такое… Ты уже все это заслужил. Ты стал настоящим парнем.
Они остановились у скамейки. Никола посмотрел на мать. Обтягивающая флисовая гудини-курточка, прогулочные мешковатые брюки. Не особенно подходят к загару и фасонным очкам. Тело – типичная шведка-поклонница-свежего-воздуха. Лицо… осторожно, милф в городе! А, вычеркнем последнее – она все же его мать.
Земля у скамейки усеяна мелкой черно-серой шелухой. Альбузур – семечки подсолнечника. Никола обожал семечки. Но не он один – кто-то долго сидел на этой лавке, грыз семечки и философствовал.
Никола присел, Линда устроилась рядом.
– На следующей неделе экзамен по шведскому. Надо написать сочинение.
– И о чем ты пишешь?
– «Граф Монте-Кристо». Ты читала?
– Нет.
– Дедушкина любимая книга.
– Могу себе представить. Он всегда много читал. Не волнуйся, все будет хорошо.
Дед и вправду книжник. Книжник из Белграда. Он научил Николу читать, когда ему и шести не было. Сидел у его кроватки и подсовывал разные книги. «Остров сокровищ», «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров»…
Так он, наверное, воспитывал и Тедди. Тедди, легенда криминального мира южного Стокгольма, в детстве читал запоем… И как это увязать?
Шамон припарковал свою шикарную седьмую
«ауди» на строительной площадке торгового центра между автокраном и бетономешалкой. Как всегда: кипа парковочных штрафов. Толще, чем пачка наличных у Эскобара. А ему не наплевать? Машина записана не на него. Vorsprung durch Technik — рекламный слоган Audi. Прогресс через технологии. Или, как говорит Шамон, – прогресс через Бабсо. Так звали поп-звезду, чей портрет украшал несколько сотен автомобилей в Сёдертелье.
Четверг, три часа дня, но у Николы уже начался уикенд. Георг отпустил его в полтретьего – и до понедельника.
Шамон нажал кнопку. Тихо заурчал мощный дизель.
– Слышал? Audi выпустили совсем уж зверюгу: Q8.
– Читал, – кивнул Никола. – Восьмицилиндровый двигун. А ты не думал о новом «лексусе» LS-600? Тоже восьмерка…
Шамон уставился на него, как на сумасшедшего.
– Шутишь? Я же из Сёдертелье. Мы ездим только на немецких тачках.
Шамон, судя по всему, в порядке. Машина – верное тому доказательство. Самое верное. На втором месте – часики, потом мелочовка – цепочки, брелоки… ну как мелочовка – его толстенную золотую цепь с крестом мелочовкой не назовешь. И, конечно, важно, где ты отдыхаешь. Где живешь – неважно.
Никола никогда не спрашивал, откуда у Шамона деньги. И так знал – продает кокс холеным детишкам из богатых кварталов. Излюбленный препарат для их преувеличенно диких рейвов. О таких вещах даже с лучшими друзьями не болтают. И особенно с теми, кто не участвует в Жизни. Иногда Николе очень хотелось вернуться к свободе. Уйти из-под контроля.
Поехали к Николе, посмотрели несколько отрывков из «Наркоза». Второй раз – Николе очень нравилась сцена, когда Эскобар приезжает с проверкой на кокаиновую фабрику в Меделине. Спустились, купили по кебабу. Шамон достал пакетик машки, набили шиша – кальян. Никола иногда очень нуждался в таких минутах расслабухи. После того как он чуть не подорвался на бомбе, что-то произошло, хотя он и не мог определить, что именно.
Они посмеивались, слушали музыку. Болтали, развалившись на диване. Изображали саудовских принцев.
Вдруг Шамон перестал смеяться.
– Никола… ты в Бога веришь?
– Вообще говоря… нет, не верю.
Типичный Шамон. Вдруг на него находит. Особенно после косячка.
Шамон даже не улыбнулся.
– Я спрашиваю – веришь или нет?
– Отстань, Шамон… Не знаю.
Шамон затянулся, закрыл глаза, поднял к губам висевший у него на шее золотой крест и поцеловал.
– А я верю.
– Почему?
– Что значит – почему? – Глаза его блестели. – Потому что должно же быть что-то еще, кроме всего этого…