Ему снился летающий дом, и люди в доме, и свеча на столе. В огромном зеркале отражались звезды, и тут же, в зеркале, светился огромный шар, подернутый облаками, парящий в черной пустоте. Во сне Злой без удивления смотрел на этот шар и видел на нем землю и воду, реки и горы, как будто карту Мира надели на бок огромной репы без хвостика. Приблизив лицо к зеркалу, Злой будто взглядом притянул к себе изображение и увидел Гулькин лес, огромное черное пространство, озеро – темную монетку, ручей, поляну, а на краю поляны себя – и проснулся.
Солнце давно миновало зенит. В лесу было светло и сухо. Злой несколько минут всматривался в листву над головой, но не увидел ни букв, ни особенного смысла.
Разминая ноги, он вышел на середину поляны. Посмотрел вверх. Это простое действие много лет казалось ему немыслимым: в приюте он начал бояться открытого неба. Он редко выходил из-под крыши, а, оказавшись снаружи, надвигал на глаза широкополую шляпу так низко, что мог видеть только клочок земли под ногами. Он был неуклюж в этой шляпе и выглядел забавно, однако никто не смеялся, потому что Злой был скор на расправу. И, если какой-то малыш говорил вдруг, забывшись, в его присутствии – «Посмотрите, звездочек сколько на небе!», – вокруг моментально возникало пустое пространство: упоминание о звездах и облаках могло отозваться в сумеречной душе Злого моментальной жаждой насилия.
Теперь он видел сны о звездах. Мало того – он стоял без шапки и смотрел, запрокинув голову. Небо казалось мутным, подслеповатым, и ветер приносил слабый запах дыма. Наглядевшись вдоволь и принюхавшись, Злой вернулся к месту ночлега.
Клинок был длиной с руку Злого, если считать от самого плеча. И еще рукоятка; Злой рассматривал ее много раз, долгими часами изучал узор на чеканке, пытаясь прочитать все эти завитушки и сложные знаки, но пока не преуспел. Не всякое послание заключено в слова; понимают без слов птицы и звери, и звезды тоже ладят между собой – молча… Или потому и не ладят?
Злой улыбнулся. Вышел на середину поляны, поднял меч, глядя перед собой, воображая противника. Кем он будет? Разбойник в кожаных доспехах, душегуб в черном плаще, призрак, болотное чудовище?
– Меч, а меч, – сказал Злой вслух. – Я совсем не боюсь. Даже неба. Даже восставших мертвецов. Даже если их будет тысяча.
Меч покачнулся в руке. А может, Злой сам покачнул клинком. Разницы не было; Злой резко выдохнул, присел – и воображаемые противники заскакали вокруг него, как бешеные.
Он уходил от ударов, ныряя под клинки, и уклоняясь, и прыгая. Он редко парировал, понимая, что силы в тонких руках пока что мало, и тяжелый противник легко пробьет его блок. Он дожидался, пока соперник откроется, и всаживал меч в незащищенную подмышку, в щель между грудными пластинами, в отверстие шлема. Он колол, экономя силы, и рубил по коленям, и скоро сразил их всех – разбойников, душегубов, убийц и мертвецов. И остановился, тяжело дыша, на поляне, заваленной воображаемыми трупами, где исходила терпким соком растоптанная в кашу трава.
И только тогда, с облегчением вздохнув, он свернул и уложил в заплечный мешок свой сиротский дырявый плащ, укутал меч, приладил его за спиной и тронулся в путь.
– Речь идет о моментальном рейде, высадке, наземной операции и, если повезет, возвращении.
– Мало шансов.
– Капитан, у этой затеи изначально малые шансы на успех. На Мерцающей не работают биосканеры, его след невозможно будет найти.
На плоском экране медленно поворачивалась планета: один материк, округлый, с огромной бухтой на севере и пресным морем в центре. Один океан. Изображение то размывалось, то становилось четче, и ни проблемы с оптикой, ни помехи в сети не имели к этому отношения.
– Вероятностный фантом, – горько сказал человек у экрана. – Один такой маленький мальчик… и такая большая проблема.
– По крайней мере, мы точно знаем, что он еще жив, – после паузы ответил его собеседник. – В конце концов, Мерцающая – великолепный полигон. Работа с Сетью приносит первые плоды. Возможно, ее удастся стабилизировать, и тогда…
Стоящий у экрана покачал головой:
– Ее никогда не удастся стабилизировать! Этот мир обречен… Я даю вам карт-бланш – сделайте все возможное, чтобы как можно скорее вытащить оттуда моего сына. Ради его несчастной матери.
К вечеру стало ясно, что Проныры не будет, идти в трактир не на что и сухарей в сумке осталось на один зубок. Выгоны за городом принадлежали разным общинам и обнесены были оградами. На самой опушке Репка нашел ничейный пятачок – земля здесь чернела старыми кострищами, трава была повытоптана и повыщипана. Здесь ночевали те, кто был либо очень беден, либо чудовищно скуп.