ТЕНЬ
Я тень от облака ночного
На моря ярком серебре,
Животворящее я слово
В ритмичной радости игре.
Я тень всего вокруг творенья
И даже Бога самого,
Я синтез общего горенья,
Я страждущее естество.
На белой я стене тюремной
Платанов кружевная сеть,
За тучей я скольжу надземной,
Чтоб в синеве бесцельно петь.
Всего дороже натюрморты
Безгрешные мне на земле,
Вот этих белых туч когорты,
Пушинка эта на крыле.
Детали я люблю, детали,
Подножный, незаметный мир,
Всё, в чем нет никакой печали,
Что тишина и вечный мир.
Я тень от синей тени Бога,
Я чутко дремлющий поэт,
Заглохла до меня дорога,
Я мира черный силуэт.
ЖАРПТИЦЫ
За синегрудыми морями,
За черноглавыми горами,
За тридевять кровавых царств,
За тьмою смертей и коварств
Есть ледяные исполины,
Есть изумрудные долины,
Есть черный, как полуночь, лес,
Простерший ветви до небес.
И в том лесу живут ЖарПтицы,
Сверкающие как криницы,
Когда над ними свой брокат
Расстелет пламенный закат.
Живут бесскорбно и беспечно,
Века, тысячелетья, вечно,
Но обновляясь каждый век,
Как беспокойный человек.
В лесу таинственно дремучем
Горит алтарь огнем горючим,
ЖарПтица в пламени его
Свое меняет естество.
Как только потускнеют крылья
И дух поникнет от бессилья,
Она бросается в огонь,
И пламенный на дыбы конь
Подъемлется тогда над лесом
К лилейных облаков завесам,
И возрожденный Феникс вдруг
Опишет над горами круг
Пылающий, как ореолы
Иконы цареградской школы,
Затем за тридевять земель
Летит в святую колыбель.
Из чистого рождает чрева
Тогда младенца Приснодева,
И он Поэт, и он Пророк, –
Таков ЖарПтицы странный рок.
СОЛНЕЧНЫЕ ХОРЕИ
Солнце машет палашами
Раскаленными над нами,
Как червонные гусары,
Как исподней янычары.
Разбежались облачишки,
Как пугливые детишки
В небе комаров колонны,
Да египтян эскадроны.
В небе эрос комариный,
Пожиранья ритм старинный,
В небе золотые стрелы,
Да воробушкипострелы
С поля шмыгают на поле,
Поедая хлеб на воле.
А в тени чернильной пиний
Круг измученных Эринний,
Словно ведьмы из Макбета,
Меж цветочного шербета
Совещается о мщеньи
Озверевшим поколеньям.
Но меж лавра Пан Великий,
Козлоногий, божеликий,
На уступчатой свирели
Стонет сладко... Присмирели
Вдруг озлобленные твари,
Насосавшись киновари,
Чтоб лишь бабочки и пчелы
Украшали в полдень долы,
Чтоб ни черных, и ни белых,
И ни красных оголтелых
Не шныряло по дорогам,
Где полуденным эклогам
Место лишь да богу Пану,
Где цветы поют осанну,
Где червонные лучи,
Как небесные мечи,
Пронизают, возрождая,
Душу для земного рая,
Где в цветеньи золотом
Пишется мистерий том.