Выбрать главу

НА ПАПЕРТИ

На паперти готического храма, На первозданной сумрачной скале, Вокруг классическая панорама, Зыбящаяся в голубом стекле. Тирренское синеет лукоморье, Гостеприимный Специи залив, Зубчатое Каррары плоскогорье, Мечи агав и кружево олив. На глади синей красные паранцы И чаек белых звонкие четы, Ундин морских ритмические танцы И Афродиты пенистой черты. На стенах храма золотой румянец, Но мы сидим в живительной тени, На паперти лениво францисканец Читает требник – и проходят дни. Проходят дни, как пенистые волны, Проходят поколения, как сны, И вечности все эти формы полны, И молимся мы Богу искони. Рука в руке сидим мы на ступенях И, синие, на синеву глядим, И дни проходят в синих сновиденьях, И всё вокруг сияние и дым. И всё вокруг лишь Божия частица, Как крошка каждая святых просфор, Волна, и облако, и краб, и птица, И наш задумчиво молящий взор! Нет ничего теперь помимо Бога, И синий Он и солнечный наш друг, И каждая к Нему ведет дорога, И славословит всё Его вокруг! Не постыдимся ж преклонить колени Перед потухшим в храме алтарем: Мы также тень Его лишь синей тени, Мы вечности дыханием живем.

ХРАМ В ДЖУНГЛЕ

Под окном моей темницы Слышно цоканье копыт, Слышно щебетанье птицы: Дорог мне звериный быт. На коне в родные степи Я хотел бы ускакать, Оборвав ножные цепи, Словно ждет меня там мать. Чрез Кавказ на Гималаи Я хотел бы улететь, Как гостей пернатых стаи, Не запутавшихся в сеть. Там посереди поляны Древний есть буддийский храм, Цепкие его лианы Обнимают по бокам. Бронзовый в том храме Будда Созерцает свой пупок. В черепе его есть чудо: Терниев сухих венок, А в венке сухом из пуха Крохотное есть гнездо, – Я в него влетел без звука, Верхнее пустивши do. Что за чепуха такая? А меж тем из чепухи Создаются ведь, не зная, Духа чистые стихи. В черепе разбитом Будды Меж лиановых плетей Баловень лежит причуды, Отдыхая от страстей. Будда – мой отец духовный, Мой предтеча на земле, И к нему я в час удобный Улетаю на крыле. Нет коня быстрей Пегаса, Пламеннее нет копыт, С ним, как под охраной Спаса, Исчезает нудный быт.

ЛАВРА

С душой античного кентавра Скакал я в детстве по Днепру, И Киевская часто Лавра Приют давала дикарю,
Бежавшему на блеск соборов, На звон святых колоколов, – И укрощался гордый норов От предков величавых слов.
За скромной трапезой монахов, Среди уродов и калик, Среди юродивых без страха, В веригах, усмирялся крик
Души в груди моей мятежной. И вдруг смиренен, как дитя, Я становился, тих и нежен, Как цветик, выросший шутя,
И, с всякой примирясь напастью, Клонился головой к серпу, Не веруя земному счастью, Ища к небытию тропу.
Сегодня я узнал, что Лавры Печерской нашей больше нет, Что лютые ихтиозавры Ее разрушили чуть свет.
Пустое, у меня сияет Она в горячечном мозгу, Меня в бессмертии встречает На рая близком берегу,
Куда и я, как все кентавры, Чрез степь родимую домчусь, – Там купола я вижу Лавры И всю юродивую Русь!