СНЕЖНОЕ ВИДЕНИЕ
Сегодня в полдень над Флоренцией,
Моей всегдашней резиденцией,
Шло беспощадное сражение
Меж войском преисподней гения,
Цинического, злого Антия,
И Ангелами белоснежными.
И Божия сокрылась мантия
За ордами земли мятежными,
И, словно пух лебяжий, хлопьями
Из крыльев, пораженных копьями,
Летели тепленькие перышки,
Летели густо, словно в морюшке
Над жемчугом соленым чаечки,
Как лепестков вишневых стаечки.
И ветви за окном платанные
Оделись в горностаи странные,
И крыши все стоят лилейные,
Как будто там живут идейные
Отшельники, друзья келейные,
А не букашки муравьиные,
Не облики людей звериные.
Всё тихо, тихо, как на кладбище,
Следы одни автомобильные
Видны на пороше зубчатые,
И смотришь, смотришь в звезды снежные,
Как будто это души нежные,
Из гроба темного восставшие,
Загадки бытия познавшие.
И разговор идет загадочный
Меж мной и ласковыми звездами,
И голову подъемлешь старую
В потоки мотыльков вихрящихся…
Нет ничего такого чистого,
Нет ничего такого нежного,
Но жаль мне Ангелов, лишившихся
Наряда райского, перяного.
И ненавижу страстно Антия,
И Божьей я желаю мантии,
И красного на небе солнышка,
И звезд, что там, за серым пологом.
И сам я будто в смертном саване,
Как Лазарь, жажду воскресения,
И слышу я уж приближение
Желанное Христа Спасителя,
И бегство вижу Искусителя, –
И горсти гробовых червей
Из груди сыпятся моей!
ЗИМНИЙ ОФОРТ
Горностай на черных кружевах.
Пух лебяжий на нагих ветвях.
Белый, свадебный на всем атлас,
Всё волшебный мир для наших глаз.
Белые дома еще белей,
Крыши – мантии для королей.
Трубы – горностаевы хвосты,
Мраморными стали все мосты.
Бархат покрывает белый всё,
По снегу следы – святое житие.
Тишина такая, словно нет
И тебя уж самого, поэт.
Ничего нет больше, ничего,
Даже небо самое мертво.
Тучи серы, как литой свинец.
Ни один не пролетит скворец.
Не мяукает на крыше кот,
Времени уже потерян счет.
Красок нет давно уж ни на чем,
Бело всё, черно, как в бурелом.
Не слыхать валдайских бубенцов,
Не видать на дровнях мужиков.
На чужбине грустно в тишину,
И клонит, клонит тебя ко сну.
Этаким я мыслю мир без нас,
Белый свадебный везде атлас.
Тихий это Божий натюрморт,
Белый в черных кружевах офорт.
СИКСТИНСКИЙ БОГ
Сегодня ночью Бог Сикстинский
Мою келейку посетил,
Могучий, белый, исполинский,
До самых комнатных стропил.
Я знаю, что Он бестелесен,
Что Дух Он чистый, Сила, Свет,
Что Он незрим и повсеместен,
Но я художник и поэт.
Я вижу, как Буонарроти
Невидимое видит глазом,
Живописуя на кивоте
Создателя миров в экстазе.
И Он явился этой ночью
В моей келейке на стене,
И я вернулся к средоточью
Всего создания во сне
И вопросил: – Отец Небесный,
Должно ли мне еще страдать
Под хризалидою телесной,
Что я готов Тебе отдать? –
И Он ответил с тихой грустью:
– Зачем спешить, мой милый сын,
К неотвратимому уж устью,
Зачем глядеть в загробный скрын?
Нет, созерцай спокойно звезды,
Цветы и волны, облака,
Шипы на розах, пташек гнезда,
На стебле медного жука.
В мои успеешь влиться вены,
Где Хаос мировой течет,
Где всё уже без перемены,
Где всякий бесполезен счет! –
Как бы по мановенью жезла,
От солнца первого луча
Виденье на стене исчезло,
Как в небе алом саранча.
Остались только цвели пятна,
Остались копоти следы,
Всё то, что глазу неприятно,
Как в живописи без узды,