Столб словесного огня: Стихотворения и поэмы. Том 2
Стихотворения 1917
РУИНА
Я древний храм. Безжалостное время
И человек преступной пятерней
Царапают мне паросское темя,
И выжигает мне метопы зной
Полуденный немеркнущего солнца, –
И раскрошился царственный фронтон,
Что окровавленного зрел Колоннца
И дочери-сестры невинной стон.
Я периптер дорийский на вершине
Червонным дроком крытого холма,
А подо мной бесплодные пустыни
И океана синяя кайма.
Две сотни раз сменялись поколенья,
И вереницей долгою века,
Как корибанты, с хриплым песнопеньем
Неслися вдаль, как вечная река.
Но никогда еще Дианы жрицы
И Аполлона пастырь не всходил
Во глубь моей мистической светлицы
В пьянящих облаках своих кадил;
Но никогда святое Аллилуйя
Через меня к далекому творцу,
Как звуковая, мечевая туя,
Не поднималась к звездному венцу.
И храм, и бог, и песнь, и пророки –
Цветы пустыни, желтоликий дрок;
И их целует в пламенные щеки,
Кто навсегда остался одинок;
Кто только истины своей минутной
Чуть-чуть в словах предвидит волшебство;
Кто, уходя из жизни многотрудной,
Улыбки детской ведал торжество.
Руина я, руина в желтом дроке,
Маяк, оберегающий моря, –
И только Музы строгой и высокой
Молилась тень под сенью алтаря;
Да ласточек стрельчатые короны
Со щебетанием мне нижут грудь,
И плющ по обезглавленным колоннам
Всё выше к небу пролагает путь.
20 января Феодосия
НЕТЛЕННОСТЬ
В безбережном просторе вод
Меня благословил Господь
Незапятнимою мечтой
Невоплотимости святой,
Которую не сотворил
По слабости среди могил
Мой нерасчетливый творец,
Алмазно-радужный венец
Надвинувший на горький лоб,
Но зла не водворивший в гроб.
И я, открыв алтарь зениц,
Влюбился в белоснежных птиц
Неукоснительный полет,
И в Розы пурпуровый рот,
И в колокольню над селом,
В ее торжественный псалом;
И я поклялся никогда
Лицеприятного суда
Не быть слугою, а нести
Святым невольником мечты
Фантазии и нищеты
Недонесенные кресты.
И я, как ты, мой брат, Христос,
Носил с утеса на утес
Венец завороженных роз,
И не угас Хризостомос
Под натиском враждебных сил
У окровавленных могил,
Меж злобных поросячьих рыл,
И не угаснет никогда
До гласа Страшного Суда,
До торжества, до торжества!
28 декабря 1916 – 30 января 1917 Феодосия
ЧАСОВЫЕ
У меня небылицы
Украшают столицы
Беспредельных империй;
И дворец суеверий,
И чертоги фантазий
Не чертенок чумазый,
И не сам Люцифер,
И не ратники сфер,
Шестикрылая братья,
От людского проклятья,
От хихиканий злых,
От глупцов головных
Охраняют: цветы
Без шипов и без яда –
У пустыни ограда,
Через пропасть мосты.
Да, цветочки простые,
Но зато голубые,
У меня часовые, –
И никто не прошел,
И никто не прочел
У поэта скрижали
Ликованья, печали!
И у библий раскрытых,
Красотою залитых,
Вдоль коралловых литер
Проходил лишь Юпитер
В ореоле лучей…
Я ничей! Я ничей!
У границ часовые
У меня голубые;
Голубые ж глаза,
Что твои небеса:
Только рыцарь креста
Их целует в уста!
А наемник простой
За чертой, за чертой!
Только Розу одну
Навсегда в синеву
Пропустили вчера
Часовые царя,
И навстречу они
Ей подъяли в тиши,
Как войска на картинке,
Золотые тычинки,
И лазурным венцом
Королевну потом
Увенчали…
6 февраля Феодосия
СМЕРТЬ ПРИВРАТНИЦЫ
I