Выбрать главу

Столб словесного огня: Стихотворения и поэмы. Том 2

Стихотворения 1917

РУИНА

Я древний храм. Безжалостное время И человек преступной пятерней Царапают мне паросское темя, И выжигает мне метопы зной
Полуденный немеркнущего солнца, – И раскрошился царственный фронтон, Что окровавленного зрел Колоннца И дочери-сестры невинной стон.
Я периптер дорийский на вершине Червонным дроком крытого холма, А подо мной бесплодные пустыни И океана синяя кайма.
Две сотни раз сменялись поколенья, И вереницей долгою века, Как корибанты, с хриплым песнопеньем Неслися вдаль, как вечная река.
Но никогда еще Дианы жрицы И Аполлона пастырь не всходил Во глубь моей мистической светлицы В пьянящих облаках своих кадил;
Но никогда святое Аллилуйя Через меня к далекому творцу, Как звуковая, мечевая туя, Не поднималась к звездному венцу.
И храм, и бог, и песнь, и пророки – Цветы пустыни, желтоликий дрок; И их целует в пламенные щеки, Кто навсегда остался одинок;
Кто только истины своей минутной Чуть-чуть в словах предвидит волшебство; Кто, уходя из жизни многотрудной, Улыбки детской ведал торжество.
Руина я, руина в желтом дроке, Маяк, оберегающий моря, – И только Музы строгой и высокой Молилась тень под сенью алтаря;
Да ласточек стрельчатые короны Со щебетанием мне нижут грудь, И плющ по обезглавленным колоннам Всё выше к небу пролагает путь.

20 января Феодосия

НЕТЛЕННОСТЬ

В безбережном просторе вод Меня благословил Господь Незапятнимою мечтой Невоплотимости святой, Которую не сотворил По слабости среди могил Мой нерасчетливый творец, Алмазно-радужный венец Надвинувший на горький лоб, Но зла не водворивший в гроб. И я, открыв алтарь зениц, Влюбился в белоснежных птиц Неукоснительный полет, И в Розы пурпуровый рот, И в колокольню над селом, В ее торжественный псалом; И я поклялся никогда Лицеприятного суда Не быть слугою, а нести Святым невольником мечты Фантазии и нищеты Недонесенные кресты. И я, как ты, мой брат, Христос, Носил с утеса на утес Венец завороженных роз, И не угас Хризостомос Под натиском враждебных сил У окровавленных могил, Меж злобных поросячьих рыл, И не угаснет никогда До гласа Страшного Суда, До торжества, до торжества!

28 декабря 1916 – 30 января 1917 Феодосия

ЧАСОВЫЕ

У меня небылицы Украшают столицы Беспредельных империй; И дворец суеверий, И чертоги фантазий Не чертенок чумазый, И не сам Люцифер, И не ратники сфер, Шестикрылая братья, От людского проклятья, От хихиканий злых, От глупцов головных Охраняют: цветы Без шипов и без яда – У пустыни ограда, Через пропасть мосты. Да, цветочки простые, Но зато голубые, У меня часовые, – И никто не прошел, И никто не прочел У поэта скрижали Ликованья, печали! И у библий раскрытых, Красотою залитых, Вдоль коралловых литер Проходил лишь Юпитер В ореоле лучей… Я ничей! Я ничей! У границ часовые У меня голубые; Голубые ж глаза, Что твои небеса: Только рыцарь креста Их целует в уста! А наемник простой За чертой, за чертой! Только Розу одну Навсегда в синеву Пропустили вчера Часовые царя, И навстречу они Ей подъяли в тиши, Как войска на картинке, Золотые тычинки, И лазурным венцом Королевну потом Увенчали…

6 февраля Феодосия

СМЕРТЬ ПРИВРАТНИЦЫ 

I