Вскрылил к заоблачной вершине,
Где, искупая дольний срам,
Стоял в незыблемой пустыне
Голубоглавый белый храм.
И, блеском райским обливаясь,
Уста беззвонные звонниц
Разверз он: стаи задыхались
Там меди звонкокрылых птиц.
И с алтаря часовни древней
Он сбросил беззастежных книг
Сухую ересь, и Царевну
Мечту избавил от вериг:
Поэт ее в горах последний
Пред тем, как броситься на дно,
Приворожил, смертельно бледный,
На голубое полотно.
Затем коленопреклоненной
Лик закрывающий сераф
С хитона ткани позлащенной
Снял белолепестный аграф,
И тихо, тихо анемоны
Ей улыбнулися тогда
И к основанию короны
Ее приникли навсегда.
И купола тогда раскрылись,
И белоснежная чета
В лазури вечной зазыбилась:
Архангел Божий и Мечта!
13 февраля Феодосия
ПЛАЩАНИЦА
Ты одна за моей плащаницей,
Как Мадонна с Голгофы, пойдешь;
И забрызгает грязь колесницу,
И подол твой, и блески калош.
Простынями больной потаскушки
Всё увешает небо февраль;
И лабазы, трактиры, избушки
Площадными словами печаль
Безысходную встретят малютки,
Что рыдает за гробом навзрыд;
И булыжник дорожный для шутки
Ей в подошвы вопьет свой гранит.
И не будет цветочков на крышке…
И в наемной карете пастор
И босяк в шутовском сюртучишке,
С треуголкой и факелом, взор
Ненадолго от черных шалевок
Отвлекут, меж которыми спит,
Как и в жизни смирен и неловок,
Беспредельности жалкий пиит.
И не станут звонить колокольни,
И венков с эпитафией нет,
И старушке протявкает школьник:
То непризнанный, видно, поэт!
Ты одна за моей плащаницей
Поплетешься на тесный погост;
Но не будь там подбитою птицей
И скажи мне с улыбкою тост.
И скажи мне: Как рада я, Толя,
Как я рада теперь за тебя,
Что твоя прекратилась неволя,
Что ушел ты безумно любя.
Ты расскажешь лазоревой маме,
Что оставил сестрицу одну,
И за мною она с васильками
Голубыми отправит весну.
И ты выйдешь мне к двери навстречу
Лучезарным серафом Отца,
Поцелуем тебе я отвечу, –
И блаженству не будет конца!
14 февраля Феодосия
РОЗОВЫЕ ЛЕСТНИЦЫ
По розовым лестницам неба
Срывать голубые фиалки
Ведешь ты меня из Эреба,
И жизни прошедшей не жалко
Мне радостей творчества скорбных;
Ты жить не хотела у прялки,
Я долга верблюдом двугорбым
В подданстве не мог быть у палки.
Пустая гнела нас беседа,
Унылые каркали галки,
И горек был ломоть нам хлеба,
Как будто седой приживалке.
И в неба граненого слова
От скуки я долго метал кий,
И тело казнил я сурово
И жил наподобье весталки.
Но ты златорунного Феба
Признала в верижнике жалком.
По розовым лестницам неба
Срывать голубые фиалки
Ведешь ты меня, и в гирлянды
Свиваем мы небо без прялки
И скачем, как встарь корибанты,
В лазурных фиалок скакалки.
15 февраля Феодосия
РЫБКИНЫ КУПЛЕТЫ
Люби, твори и будь спокоен,
И не катайся на изнанке,
Не наноси себе, мой воин,
В сердечный пряничек твой ранки!
И чтобы вес твой был удвоен,
Стань хоть пасхальным поросенком!
И обжирайся! Чтоб утроен
Был пай, указанный Розенком!
Будь хоть привратницы достоин
Сферичной, царственной осанкой,
Будь отрубями хоть напоен,
Но стань племянником германки!
Твоя же золотая рыбка
К тебе вернется без приманки,
Без ритма шаловливой зыбки,
Без слова сахарной баранки!