Несмотря на все оговорки, связанные в основном с газетой «Новое время», об Алексее Сергеевиче Суворине следует вспомнить как о даровитом журналисте[3]. В первые годы своей работы он был в рядах либеральной русской журналистики, хорошо знал лучших людей нашей литературы, театра и искусства.
В 900-е годы Суворин уже «не звучал», не имел былой остроты, был далек от Столешников, но его литературная весомость все же чувствовалась. Помнились еще его дружеские отношения с Антоном Павловичем Чеховым. Алексей Сергеевич Суворин хотя и числился «китом» газетного мира, но скорее из почтительности, по памяти, по работе прошлых лет, особенно в «Петербургских ведомостях» 70-х годов прошлого века. Весь он уже был в прошлом. Его дела, и по времени и по результатам, принадлежали прошлому, и его имя называлось без положительных эмоций.
Вся деятельность Суворина и в годы расцвета, и тогда, когда его перо и ум уже перестали служить идеалам и верованиям, которыми жили передовые люди того времени, прошла в Петербурге, в либеральных «Петербургских ведомостях». В этот период Суворин стал автором ряда драматических произведений, тонким и наблюдательным театральным критиком, а затем и хозяином собственного театрального предприятия, на которое он сам, кажется, смотрел как на прихоть богатого человека, а не как на серьезное дело.
С Москвой Суворин связан мало, бывал в ней только наездами, когда отправлялся на свою дачу под Феодосией или возвращался с нее, и останавливался, как правило, в «Славянском базаре». Деловые его отношения с Москвой ограничивались только тем, что он заходил взглянуть в свой большой книжный магазин на углу Кузнецкого моста и Неглинной или забегал, как старый театрал, в Малый или Художественный.
В Столешниках Суворин бывал редко. Но он хорошо помнил Гиляровского и обычно приглашал его к себе в «Славянский базар», чтобы, по его словам, «подержаться за ариаднину нить» в сложном и непонятном московском лабиринте.
— Без вас, Владимир Алексеевич, я на Тверской или Кузнецком мосту заплутаться могу, не то, что на других улицах. Только разве в Кремле, у соборов я еще как-то хорошо себя чувствую, — сказал он во время одной из встреч с Гиляровским.
Со Столешниками Суворин был связан через Чехова. Суворин знал и ценил Гиляровского и как журналиста, и как неистового москвича.
— Алексей Сергеевич, Гиляй, считает тебя образцом журналиста, — сказал как-то Чехов, возвратясь из очередной поездки в Петербург.
— Похвала Алексея Сергеевича меня, конечно, радует! — говорил Гиляровский. — Он настоящий журналист. Взять хотя бы его «Маленькие письма». А его театральные рецензии должны быть внимательно изучены всяким, кто будет заниматься историей нашего театрального искусства. Мария Николаевна Ермолова не раз упоминала об остроте суворинского глаза и его проницательности в актерских делах. Об этом же я слышал от Александра Ивановича (Южина), Александра Павловича (Ленского), от семьи Садовских. Петербургские корифеи — Савина, Варламов, Давыдов, Далматов — тоже высоко оценивали Суворина, считались с ним. Об его учениках в театральном кружке уж и говорить нечего. Даже Кугель, при всей его нелюбви к «Новому времени», все-таки не мог не признавать, что старик в театре разбирается по-настоящему
— «Миллионы испортили этого незаурядного человека» — так не раз говорил мне Антон Павлович, — приходилось слышать от Гиляровского. — Большие деньги сбили Суворина с пути.
— Миллионы не во всем виноваты, — возразил однажды дяде Гиляю Дорошевич. — Роковое влияние, и значительно большее, чем деньги, имели на него некоторые политические и административные фигуры, к которым Суворин был приближен. Суворин не сумел или, скорее, не захотел пристальней вглядеться в них и оттого повел не ту линию, которой придерживается все передовое русское общество.
Марья Ивановна, неоднократно задушевно беседовавшая с Антоном Павловичем, вспоминала, что Чехов не скрывал своей неприязни к «Новому времени», однако считал Суворина серьезным журналистом: «Если Алексей Сергеевич, — говорил Чехов, — среди всех своих хлопот и забот, связанных с изданием газеты, с руководством огромным издательством, находит время писать дневник, то будущие читатели обязательно найдут в нем много интересных страниц. Старик в нем лукавить вряд ли станет».
— Суворинская семейка — явление любопытное, — заметил как-то Дорошевич. — Три сына — Алексей, Михаил и Борис — и дочь Анастасия, ставшая или пытавшаяся стать актрисой. Каждая фигура в своем роде, в своем анфасе и профиле. Любопытнейшая личность Алексей Алексеевич. От отца ему передались нюх и темперамент журналиста. Александр Валентинович, близко знавший семью Сувориных, многое мог бы написать об этом человеке. Алексей Алексеевич, как и отец, тоже был себе на уме, с врожденной хитрецой и оглядкой, но, конечно, совсем не той силы.
3
Алексей Сергеевич Суворин (1834–1912) — русский публицист, издатель, беллетрист. С 1858 г. выступал в провинциальных изданиях как беллетрист либерального направления. В 1861 г. переехал в Москву и стал сотрудником «Русской речи», печатался в «Современнике», «Отечественных записках» и др. С декабря 1862 г. жил в Петербурге; в 1863–1875 гг. сотрудничал в «Санкт-Петербургских ведомостях», в 1875–1876 гг. — в «Биржевых ведомостях». Роман Суворина «Всякие» (1866 г.), отличавшийся либеральными, антикрепостническими тенденциями, был уничтожен по приговору суда, а автор подвергнут аресту. В 1876 г. Суворин стал владельцем газеты «Новое время», которая отличалась реакционным, националистическим направлением. В 1911 г. Суворин учредил издательство «Новое время», создал «Контрагентство печати», занимавшееся распространением периодических и других печатных изданий.
В статье «Карьера» (1912 г.), написанной в связи со смертью Суворина, В. И. Ленин говорил, что этот журналист «историей своей жизни отразил и выразил очень интересный период в истории всего русского буржуазного общества. Бедняк, либерал и демократ в начале своего жизненного пути, — миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути» (