Слыша исполненные злобы речи уродца-нотариуса, Лаградна пророчествовала: Призрак бродит где-то поблизости, и рано или поздно с нотариусом произойдет несчастье, если он не прекратит распускать слухи, порочащие графиню.
У Лаградны, непоколебимо верившей в Призрака, было немало сторонников; но и нотариус нашел себе союзников. В результате в селении Беренгельд образовалось два лагеря, по-разному толкующих причины беременности графини. Однако вскоре приверженцы обоих лагерей были вынуждены умолкнуть.
Спустя некоторое время после того, как клевета с жалким оттенком правдоподобия расползлась по округе, маленький горбатый нотариус, заключив выгодную сделку, темной ночью возвращался домой. Он ехал верхом на муле через грозную долину Валлинара. Следом той же дорогой ехал местный фермер; он и наткнулся на лежащего без сознания нотариуса.
Фермер привез нотариуса в деревню; лицо горбуна являло собой уродливую маску страха. Беднягу окружили всяческими заботами, но он никого не узнавал и то и дело безумным взором обшаривал комнату, словно пытаясь обнаружить кого-то невидимого… На любой заданный ему вопрос нотариус отвечал: «Да, я видел его!.. я его видел!»
Лаградна тотчас прибежала в дом, куда принесли умирающего, и воскликнула:
— Конечно, это был он, Беренгельд-Столетний Старец!
Услыхав эти слова, нотариус попытался утвердительно кивнуть головой, но не сумел и испустил дух, так и не ответив точно на вопрос старухи. Тело его дернулось, изогнулось и застыло страшным напоминанием о зловещем призраке, ставшем причиной его гибели.
Смерть эта не на шутку напугала обитателей деревни, замка и окрестных сел; люди перестали ночью выходить на улицу, а долина Валлинара прослыла очень опасным местом.
Беременность графини протекала легко и спокойно; у нее ни разу не было приступов дурноты, обычных для женщин в ее положении.
Замечали, что она часто сидела и рассматривала портрет Беренгельда-Скулданса, по прозвищу Столетний Старец. А состояние графа, как нравственное, так и физическое, быстро ухудшалось. Всеобщее удивление вызывали частые беседы графини со старой повитухой, поведавшей ей все, что она знала о Беренгельде. Слушая рассказы о волшебных приключениях, изрядно приукрашенных Лаградной, графиня испытывала неимоверное удовольствие. Словоохотливость повитухи открыла ей двери замка и снискала благорасположение и милость графини.
Наконец настал ноябрь. Лаградна доподлинно утверждала, что Беренгельд-Столетний Старец все еще находится поблизости, а именно в горах, и добавляла, что видела, как он сидел на своей излюбленной вершине Перитоун. По словам Лаградны, присутствие старца сулило множество бедствий.
Заметив, что россказни повитухи производят опасное воздействие на разум жены, граф, не будучи любителем подобного рода историй, всегда погружавших его в состояние меланхолии, запретил всем обитателям замка обсуждать его предка и все, что с ним связано; отец Люнаде поддержал графа.
Однако никто не мог помешать повитухе довести до сведения графини, что: 1. Командор Скулданс рассказал графу Беренгельду о главе младшей ветви дома Беренгельдов; 2. Появление Скулданса-Столетнего Старца было причиной смерти командора; 3. Призрак Столетнего Старца видели 28 февраля 1780 года, то есть в прошлую зиму, как в окрестностях замка, так и в нем самом; и т. д. и т. п. Разумеется, Лаградна не преминула рассказать историю Бютмеля, приговоренного к четвертованию в Лионе, историю перуанки, историю графа де Вервиля и многое другое.
Так настало второе ноября. Графиня удивлялась, что до сих пор не чувствует приближения родов, а так как она ни на что не жаловалась, то никто не позаботился, чтобы подле нее был опытный врач: до сих пор познаний Лаградны вполне хватало, чтобы наставлять графиню Беренгельд, которая, к всеобщему удивлению, верила всему, что советовала ей повитуха.