— Это призрак Беренгельда-Столетнего Старца.
— Именно о нем я и подумал! Глухим рокочущим голосом, в котором не было ничего человеческого, он обратился ко мне: «Бютмель, я знаю, что ты невиновен! Подлиному виновнику суждено избежать наказания, уготованного сынами человеческими, считающими себя вправе карать себе подобных. Однако те, кого они обрекают на гибель, вряд ли убеждены в справедливости их правосудия. Знай же, что и граф Беренгельд невиновен; но людское правосудие не может обойтись без жертв, и на твое несчастье оно выбрало тебя!..» — Слова его внесли смятение в мою душу, я потерял способность рассуждать. «Я верну тебе свободу, — продолжал мой странный собеседник, — дабы потом не сожалеть о твоей гибели. Хочешь ли ты последовать за мной? Я прекрасно осведомлен о тех местах, где человек уничтожает себе подобных, и мои знания позволяют мне опередить палача, вырвать у него из лап его жертву и спасти невиновного!..»
С этими словами он коснулся рукой свода моей темницы, и из него выпал огромный камень; незнакомец поймал его как пушинку. Затем, бесшумно опустив камень, он обхватил мои ноги, приподнял и просунул в образовавшееся отверстие. Когда я благополучно оказался наверху, он передал мне лампу и приказал отойти в сторону. Упершись ладонями в края проема, он подтянулся на своих сильных руках и через минуту уже стоял рядом со мной. В руках он держал веревку, к концу которой был привязан выпавший камень: нам предстояло установить его обратно, то есть в центр потолка моей темницы. Соединив наши силы, мы тянули за веревку до тех пор, пока тяжелая каменная плита не встал вровень с остальными. Раствор был приготовлен, и старик тщательно замуровал отверстие; теперь никто не смог бы догадаться, каким образом нам удалось бежать.
Мы проникли в городскую канализацию и направились к Роне, где нас ждала лодка. Я беспрекословно исполнял приказы своего странного спасителя; сознавая свою поистине сверхчеловеческую силу, он был уверен, что никто не может противостоять ему. Его влияние на меня было столь велико, что я полностью утратил способность думать, у меня не хватало мужества принять собственное решение, а когда я пытался заговорить с ним, язык застывал у меня во рту. К тому же, совершив побег, я чувствовал себя преступником!
Пока я пытался осознать, что же мне делать, мы прибыли в Марсель. Старик взял меня с собой на корабль, и мы отплыли в Грецию. Я воочию увидел края, знакомые мне только понаслышке; затем мы отправились в Азию. Мой провожатый не разговаривал со мной. Куда бы мы ни прибывали, он говорил на всех языках и вселял страх во все души. Так мы добрались до самой Индии и далее до страны, названия которой я не знаю.
Мы прошли через множество государств, видели множество народов, но всюду мой необыкновенный провожатый избегал заходить в города; он также старался избегать женщин и стариков: при виде его на них нападал панический страх, даже если он заговаривал с ними на их родном языке. Во многих местах ему оказывали неслыханные почести: видимо, там его принимали за божество. Его осыпали цветами, дарили невиданные растения, угощали мясом диковинных животных, подносили редкости, встречающиеся раз в столетие, такие, как семечко соан-лейналь или круглый камешек, образующийся в мозгу тигра: татары называют его «ликаи».
Наконец, мы прибыли к огромной горе, высившейся возле необычайно широкой реки. Мой провожатый заставил меня взобраться почти на самую ее вершину; там я увидел глубокий грот, у входа в который сидел седовласый старик. Как только тот увидел моего ужасного провожатого, он пал ниц и принялся целовать его ноги. Столетний Старец не обратил внимания на эти почести: видимо, он привык к ним.
«Бютмель, — обратился он ко мне по-французски (впервые после нашего отъезда из Лиона он удостоил меня беседы), — я не мог оставить вас во Франции, там вас непременно бы снова арестовали. Теперь вы не можете туда вернуться по многим причинам, но главное препятствие состоит в том, что этого не хочу я. Здесь вы не будете ни в чем нуждаться, о вас будут заботиться. Все будет делаться для того, чтобы вы жили долго. У вас будет все, кроме свободы: я запрещаю вам спускаться с этой горы. Когда порядки в странах, которые мы посетили, изменятся, когда новое поколение придет на смену поколению нынешнему, тогда, если вы еще будете живы, вы сможете вернуться на родину! И где бы я ни находился в то время, пусть даже на другом конце света, я прикажу здешним стражам отпустить вас; старцы, эти хранители сакрального знания, услышат мой голос, увидят поданный мною знак, и в день, когда вам будет дарована свобода, они сообщат вам об этом».