В эту минуту она плачет! Она не плакала, обнимая на прощанье сына, так как по ее опечаленному лицу струились слезы Туллиуса. Сухие глаза матери ужаснули юного Беренгельда: он заколебался, но выстрел Жака заставил его вернуться к действительности. Провожая сына до горной тропы, она не чувствовала усталости; возвращалась она, согбенная под бременем навалившегося на нее горя, и ноги ее с трудом передвигались по земле. «Прощайте, матушка!» — звучало у нее в ушах вместе с глухим шумом шагов удалявшегося сына. Бедная мать!.. Тот, кому чуждо сострадание материнскому горю, не может именоваться человеком! Вечерний закат и утренний рассвет — свидетели ее слез, ее призрак присоединяется к сонму призраков тех безутешных матерей, чьи дети, увенчав себя лавровым венком славы, пали на поле боя.
Еще одно тяжкое прощанье ожидало Туллиуса. Но робкая Марианина, этот идеал возлюбленной, плакала в одиночестве, не смея докучать юному другу своими слезами; она понимала, что возлюбленный ее стремится к славе, и рыдала, не имея возможности препятствовать его планам.
Но разве она может не повидать его перед отъездом!.. Она хочет испытать горькую радость последнего свидания… Ревнуя к госпоже Беренгельд, Марианина искусно — всем известно: влюбленным помогает сама природа! — выспросила у Жака, по какой тропе отправится через горы ее дорогой Туллиус. Тропа проходила возле камня, ставшего свидетелем их поцелуя. Рано утром Марианина выскользнула из родительского дома, и задолго до того, как Беренгельд покинул замок, она уже сидела на каменном сиденье. Прислушиваясь к малейшему шороху, она ждет, когда вдали покажется ее любимый.
Шли первые дни января 1797 года, зима стояла холодная; в слабом свете, отбрасываемом скользящими по снегу лучами заходящего солнца, горы казались облаченными в траур. Марианина дрожала от холода и сгорала от любви; горная речка замерзла и умолкла; не слышно было веселых напевов пастухов. Все вокруг было созвучно душевному настроению Марианины; казалось, природа, разостлавшая повсюду свой снежный ковер, печалится вместе с девушкой, как некогда вместе с ней радовалась, щедро разливая повсюду светлые и чистые краски утренней зари.
Пока девушка ждет, утопая ногами в снегу, Беренгельд идет по горной тропе, удивляясь, что Марианина, которая была с ним так ласкова, не пришла проститься. Отсутствие ее лишь укрепляло его роковое решение навеки отказаться от любви: упиваясь обидой, он не слышал рассуждений Жака о том, как далеко до Вероны, где нынче разворачивается театр военных действий, как скоро они смогут туда добраться и успеют ли они принять участие в предстоящей битве.
Беренгельд взобрался на гору. Под ногами его скрипел снег. Неожиданно раздался тихий вскрик:
— Это он!..
Решив, что Марианина забыла его, Беренгельд испил до дна чашу горечи. Но в ту самую минуту, когда он допивал последние капли, он услышал голос девушки. Звуки знакомого голоса задели его самолюбие.
Взошедшая над горизонтом луна словно по волшебству набросила на окрестные скалы серебристый покров, расцвеченный отблесками ледников и снеговых вершин. Изумруды, сапфиры, алмазы и жемчуга изукрасили владения ночного светила, которому предстояло стать свидетелем прощания влюбленных.
Марианина простерла свои прекрасные белые руки навстречу восхитительной картине природы, ее исполненный любви взор вознесся следом за чарующим светом небесных планет.
— Туллиус, природа всегда была щедра к нам, она приветствует нашу любовь.
— И ты ждала здесь!.. — воскликнул Беренгельд.
— Да, я ждала тебя здесь, — ответила она. — Я надеялась, что, бросая последний взор в сторону любимой отчизны, ты вспомнишь о Марианине. Марианине, которая всегда будет любить тебя!.. которая любит тебя немножко ради себя, — произнесла она, улыбаясь лукавой улыбкой ангела, — но еще больше ради тебя!.. Марианина радуется, зная, что ты идешь навстречу славе, Туллиус, и она сделала все, чтобы скрыть от тебя свои слезы.
— Марианина!.. — воскликнул потрясенный Туллиус; дабы не выдать истинных своих чувств, он сразу посуровел. — В ответ на твое признание я отвечаю, что хочу забыть тебя, и сделаю для этого все, что в моих силах! Марианина, приказываю тебе сделать то же самое!..
Услыхав эти жестокие слова, прекрасное дитя в ужасе глядит на своего друга и заливается слезами.
— Беренгельд, — восклицает она, — я люблю тебя!..