У королевской армии было чем произвести впечатление на народ. Короля сопровождали коннетабль и оба маршала. Жан Бюро подвез артиллерию. Был здесь и дофин Людовик, ехавший по правую руку от своего отца Карла VII. Не меньшее внимание обращали на графов Менского и д'Э: все знали, какую роль они сыграли, командуя королевскими армиями к северу от Луары. Одним своим присутствием оба этих барона, оба этих капитана в достаточной мере демонстрировали, что Карл VII на нормандской границе уже не занимает чисто оборонительные позиции. В то самое время, когда король и его армия подходили к Тартасу, маленький отряд бальи Эврё Робера де Флока — его фамильярно называли Флоке, и он сам так подписывался, — под Эврё обратил в бегство англичан, еще ждавших подкреплений, которые обещал Талбот.
Французы провели Иванов день, выстроившись «баталией». Ни один англичанин не показался. Карл VII велел занять Тартас, а на следующий день взял Сен-Север, где обнаружился английский сенешаль Томас Рэмптон — тот самый, который утвердил трактат, предусматривающий «день». Он был хранителем большой печати герцогства Гиенского. То, что печать попала в руки французов, выглядело дурным предзнаменованием для англичан.
Заняв Сен-Север и Дакс, французы перерезали сухопутную дорогу, соединявшую оба главных города английской Гиени — Бордо и Байонну. После этого Карл VII мог сжимать кольцо вокруг Бордо. В свою очередь пали Тоннен и Марманд. Был занят Руайян. Французская флотилия проникла в порт Бордо и задержала там два судна с грузом продовольствия. В городе это вызвало панику. Бордосцы считали, что их бросили. Архиепископ Пей Берлан, который до сих пор воодушевлял всех противников присоединения к Валуа, призвал своих прихожан стойко держаться, ожидая подкреплений. Потом он отплыл в Лондон. Чтобы получить подкрепления, вернее всего было самому отправиться за ними. Пей Берлан был выразителем последней надежды всех защитников города: неужели Генрих VI посмеет отказать в помощи архиепископу Бордоскому?
7 декабря, после четырех дней осады, капитулировал город Ла-Реоль. Французов снова увидели у ворот Бордо. Страх перед заговором, который способен открыть ворота Бордо, был отнюдь не химерическим, и некоторые уже подумывали, не заплатят ли они за века верности Плантагенетам и Ланкастерам не столь дорого, если сумеют не ожесточить людей Валуа.
Ближе к зиме англичане выправили положение. В августе они отбили Дакс, потом Сен-Север. Прибытие нескольких подкреплений позволило им в октябре провести контрнаступление в окрестностях Бордо. Пей Берлан вернулся в декабре, пообещав скорое прибытие Сомерсета с армией. Французы потратили много времени под Ла-Реолью, где замок — уже после взятия города — держался пятьдесят семь дней. Сам король находился здесь до конца осады, в конце концов едва не сгорев при пожаре в своем жилище, которое нарочно подожгли покоренные, но не смирившиеся жители.
Карл VII распылял силы, нападая на все мелкие укрепления, защищавшие страну. Он не мог за одну кампанию занять двадцать крепостей и захватить Бордо. Он это осознал слишком поздно.
Суровая зима сорвала продолжение операции. 23 декабря 1442 г., оставив в Ла-Реоли адмирала Коэтиви, Карл VII приказал отходить в Лангедок. Бордосцы были спасены.
Французы смогли извлечь уроки из этой истории. Чтобы покончить с английской Гиенью, им недоставало настоящего флота и армии, которая бы снабжалась двенадцать месяцев из двенадцати. Но они прощупали оборону противника, испытали в боях, впервые после Жанны д'Арк, сильную армию. Они посеяли страх в душах гасконцев, верных англичанам, и разрушили систему соучастия — прежде всего соучастия Шарля д'Арманьяка, — благодаря которой могло сохраняться это двуглавое княжество, управляемое из Бордо и Байонны, осколок великой Аквитании.
Жертвой этого дела стал граф д'Арманьяк. Он неосмотрительно занял графство Комменж после смерти старой графини Маргариты. А ведь король договорился с ней о переходе графства во владение короны. Дофину Людовику было поручено наказать мятежника. Жан IV д'Арманьяк был схвачен в Лиль-Журдене и, как полагалось, посажен в заточение. Будущий Людовик XI одну за другой занял крепости Арманьяка. Весной 1444 г. англичане Гиени остались без союзников в борьбе с королем Франции.
Сомерсет попытался сдержать обещания, данные архиепископу Пею Берлану, — обещания, стоимость которых английские податные уже вполне испытали на собственной шкуре. Генриху VI пришлось собирать налоги, подати, делать займы. Он заложил часть своих драгоценностей. Реквизиции кораблей вызвали раздражение купцов, уже и так враждебно относившихся к этой войне, которая без конца вводила их в расход и мешала торговле. Но для герцога, которым он теперь стал, Сомерсет был глуп. Когда он выступил из Нормандии с шестьюстами латниками и четырьмя тысячами лучников, ему даже не пришло в голову, что прежде всего он должен деблокировать Гиень. Он задержался в Нормандии, делая вид, что его отряды имеют полное право грабить страну, потому что население явно относится к ним как к иностранной армии: снабжение за счет жителей обходилось дешевле, чем выплата жалованья, причем задержка последнего достигала восемнадцати месяцев. Тем временем бывший прево Парижа Симон Морье стал казначеем Нормандии и по-прежнему с самой неприкрытой алчностью сочетал ненависть к соотечественникам, в чьих глазах все более выглядел изменником. Потом Сомерсет отправился разорять Анжу и счел за благо опустошить бретонский городок Ла-Герш исключительно из корыстных целей. У герцога Бретонского это вызвало вполне законную ярость, чем воспользовалась французская дипломатия.