В таком бою было бы полным безумием брать пленных. У англичан были на этот счет приказы. Когда до своих баз далеко, а противник превосходит численностью, обузу на себя не берут. Впрочем, англичане представляли собой единую массу. Тащить раненого, громоздкого в своей кирасе, значило стать мишенью для лучников, которые после захода солнца мало разбирали, где свой, а где чужой.
Поняв, что в такой тьме ему уже не удастся отдать какой бы то ни было приказ, Филипп VI решил покинуть сражение, оставляя в беде тех, кто уже не получит от него никакого сигнала. С ним было несколько баронов: Эно, Монморанси, Божё. Они станут жалким эскортом короля, который скакал наугад, в то время как последние его приверженцы гибли, и постучался в ворота замка Лабруа.
Владелец замка уже знал, что под Креси дело обернулось дурно. Он видел беглецов, проходивших мимо замка. Он не спал. Ему было поручено охранять укрепление, а не идти в бой, тем не менее он издалека видел, как разгорается битва. Услышав голос короля, он все понял. Мост опустился, опускная решетка поднялась. Королю и его спутникам этот добрый человек подал кубок вина, предложил свежих лошадей, предоставил надежного проводника. Ведь действительно англичане были чересчур близко, чтобы оставаться в Лабруа.
Темной ночью, в сопровождении самое большее пятидесяти человек, французский король галопом проскакал до Амьена. На заре отряд был перед аббатством Ле-Гар, монастырем цистерцианского ордена. В трех лье от Амьена. Пора было останавливаться. Но Филипп VI все-таки хотел узнать, как завершилось дело при Креси.
В это печальное воскресенье, когда по иронии судьбы граф Амедей Савойский — тот, кого назовут Зеленым графом, — и его тысяча копий наконец присоединились к своему союзнику, королю Франции, последний узнал имена нескольких сот убитых, найденных утром у леса Креси. Это были герцог Рауль Лотарингский и граф Фландрский Людовик Неверский. Это были Жан Оксерский, Луи де Сансерр, Жан д'Аркур, Луи Блуаский и многие другие. Люди графа Люксембургского, короля Чехии, образовали зловещий бруствер вокруг тела Иоанна Слепого. К концу дня наконец пришла весть, которой не смели верить: Карл, граф Алансонский и Першский, родной брат короля, тоже пал в этой катастрофе.
По сравнению с этой гекатомбой англичане лишились только нескольких рыцарей и нескольких десятков лучников.
Филипп VI потерял даже орифламму, верней, ее копию, которую предусмотрительно заказали вышить для данного случая, в то время как оригинал, к большому счастью, остался в Сен-Дени. Принесенная некогда ангелом, орифламма была символом божественной миссии короля. Ее разворачивали в борьбе с неверными, в крайнем случае с клятвопреступниками. Филипп Валуа не решился поднять ее в бою против своего кузена, короля — вассала Святого престола. Он был наказан.
Козла отпущения нашли быстро. И на него возложили бремя ответственности: им стал Годемар дю Фей, бальи, не сумевший задержать англичан на левом берегу Соммы. Побежденный собственным нетерпением, усталостью своих войск, грозой и ночью, Филипп VI предпочел быть жертвой измены. Что Годемар дю Фей изменил — было очевидно. Все объяснилось.
Годемара уже собрались повесить, когда приближенные короля заметили: вся королевская армия накануне проявила себя не лучше, чем бальи Вермандуа. Тот был спасен; он станет сенешалем Бокера.
Тем временем герольдам под Креси хватало работы. Герольды английского короля еще с воскресенья начали распознавать гербы на доспехах убитых и диктовать список жертв. Английских убитых было немного, но их следовало найти среди массы французов, от которых их с первого взгляда было не отличить. В списке английских герольдов вчерашние враги смешались. Что касается герольдов короля Франции, они прибыли в понедельник, но их основная миссия состояла в том, чтобы провести переговоры о перемирии: нужно было похоронить мертвых. Все договорились прекратить военные действия на три дня.
КалеПотеряв четыре месяца, Иоанн Нормандский только что снял осаду Эгийона. В тот день он стоял в аббатстве Муассак. Короткими переходами он двинулся в Париж; весть о поражении отца застала его, когда он пересекал Лимузен. Из определенной политической злопамятности будущий Иоанн Добрый строго осудил не слишком рыцарственное бегство короля Филиппа.
За герцогом Нормандским поспешили англичане и гасконцы. Дерби и Альбре взяли замок Тайбур, высокие стены которого некогда видели победу Людовика Святого над Генрихом III. Они опустошили Сентонж, вошли без боя в Сен-Жан-д'Анжели, не стали осаждать Ньор, взяли Пуатье и тем удовлетворились.