Антагонизм между единственными узами, которых требует политическое единство, и многочисленными связями, устанавливать которые побуждают материальные интересы, в истории возникал бесконечно часто. У подмастерья VIII в. был всего один мастер, у вассала Карла Лысого или Людовика Немецкого — всего один сеньор. Но как отказаться иметь нескольких сеньоров, если каждый из них предлагает вам фьеф?
Для борьбы с этой множественностью оммажей в тысячном году придумали «оговорку верности» (reserve de fidelite) — «тесный» оммаж, имевший первенство над всеми остальными в случае противоречия между ними. Но как было не принести несколько «тесных» оммажей, когда несколько сеньоров ставят условием предоставления фьефа «тесный» характер связи?
С XII в. запутанность предпочтительных отношений верности стала тем пределом, в который уперлась политическая эффективность феодального общества. В ходе первых столкновений Капетингов и Плантагенетов, во времена Людовика VII и Филиппа Августа, Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного неопределенный характер таких отношений то и дело, порой в течение суток, круто менял соотношение сил.
Рыцарский орден в том виде, в каком его придумали монархи XIV в., снова предполагал верность безо всяких условий и соперников. Каждый из королей рассчитывал отныне прочно держать в руках «свое» рыцарство.
Однако ничего национального в истоках новых орденов не было. Связь была личной. Объявлялись цели религиозного характера, во вторую очередь военного. Провозглашался извечный рыцарский идеал: покровительство слабому, защита правого дела. Рыцари нового ордена были «героями» (preux) своего времени. Ничего странного, что сразу же возникла ассоциация с Круглым столом. Храбрость — только средство, героизм — только внешнее проявление этого идеала. Во всяком случае, так должно быть!
Из романов о рыцарях Круглого стола был взят прообраз: группа мирских рыцарей — дело ордена Храма подорвало имидж монаха-воина, — избранных королем и возглавляемых им. Они образуют братство (compagnonnage) в самом строгом смысле слова. «Роман о Персефоресте, короле Великой Британии, основателе Вольного Чертога и Храма Всевышнего Бога» — не только одно из последних сочинений в этом жанре. Автор, современник Филиппа VI, под видом истории из древних времен по образцу «Романа об Александре» и «Ланселота» предлагает настоящую модель современного рыцарства:
Там смогут узреть исток и красу всего рыцарства, культуру смелого благородства, доблестей и бесконечных завоеваний.
Первым, кто решил учредить новое рыцарство, был король Альфонс XI Кастильский, создавший в 1330 г. орден Ленты. Дофин Вьеннский Юмбер II в свою очередь к 1335 г. основал орден святой Екатерины. Через несколько лет герцог Нормандский — будущий Иоанн Добрый — и герцог Бургундский Эд IV вместе задумали «конгрегацию» из двухсот рыцарей, орден святого Георгия, который на свет не появился.
Никто не думал ни о войне, ни о национальном единстве. Просто идея витала в воздухе. Основание орденов начало входить в моду.
Папа мог только одобрить эту форму привнесения нравственности в жизнь рыцарей. 5 июня 1344 г. Климент VI одарил будущую «конгрегацию» святого Георгия удобными привилегиями. Речь шла не о турнирах, а о мессах и молебнах. Дело, задуманное во вкусе времени двумя молодыми принцами, было благочестивым. На самом деле под видом чистого благочестия, о котором только и говорил в связи с этим верховный понтифик, герцоги Нормандский и Бургундский намеревались прежде всего устраивать праздники; богослужения должны были стать для этого поводами. В замысле 1344 г. политическая идея была еще очень размытой.
В то же время Эдуард III решил восстановить Круглый стол. 19 января 1344 г. он организовал в Виндзоре «праздник Круглого стола». Такие уже век устраивали все монархи — это была модная игра. Но он воспользовался случаем, который ему только в этот момент предоставили песни и турниры, чтобы публично огласить королевский обет: будет воссоздано общество рыцарей Круглого стола. Оно будет насчитывать не менее трехсот витязей. В круглом храме диаметром в двести футов будут проходить литургии. Для завершения этого фантастического замысла не хватало только святого Грааля.
Молодые принцы, три кузена, пока были заняты только игрой. Они играли в Ланселота, в Персеваля, в Персефореста. Однако этим они занимались серьезно — с той же серьезностью, с какой относились к турнирам рыцари былых времен, когда турнир еще был игрой, где победитель получал величайшие почести, а побежденный нередко погибал на ристалище.