Менее чем через шесть месяцев все рухнуло. Оставленный всеми и укрывшийся в Зеландии, в Мидделбурге, Эдуард IV нашел у своего бургундского шурина необходимую поддержку для подготовки реванша. Обманув бдительность противников, он внезапно возвратился в Англию, захватил Лондон, 14 августа 1471 г. разбил и убил Уорика при Барнете, а через пятнадцать дней разгромил сторонников Ланкастеров при Тьюксбери, на западе острова; принц Уэльский погиб, его мать попала в плен, его злополучного отца убили в камере Тауэра. Людовик XI оказался в положении еще худшем, чем в 1468 г., потому что англо-бургундский союз, созданный в несчастье и в ненависти, теперь нерасторжим. Самое большее, на что он был способен, это отодвинуть роковое событие на несколько месяцев или лет: в сентябре 1471 г. стороны заключили краткое перемирие, в марте 1473 г. в Брюсселе — еще одно… Но Эдуард добился от парламента субсидий для вторжения во Францию, которое он поначалу намечал на 1474 год. Промедления и интриги снова привели к переносу этого срока. В июле 1474 г. Эдуард заключил союзный договор с Карлом Смелым, и, как некогда Генрих V и Иоанн Бесстрашный, они вместе заранее расчленили королевство Валуа. Если Бургундец поможет Йорку завоевать его континентальное королевство, он получит графство Гин, Пикардию, Турне, а главное — Барруа и Шампань, которые спаяют разрозненные земли Бургундского государства в единый монолит.
От этой смертельной опасности Людовика XI спасло сумасбродство Карла Смелого — в третий раз менее чем за десять лет. В тот самый момент, когда все его силы — с которыми охотно бы объединились силы французских принцев, дрожащих от нетерпения, — должны были бы двинуться на соединение с высадившимися английскими войсками, Карл бросился в рейнскую авантюру и осадил в Нейсе восставших подданных архиепископа Кельнского. Поэтому перед Людовиком XI осталось лишь двадцать тысяч воинов Эдуарда IV, высадившихся в Кале в начале июля 1475 г. Лишь слишком поздно Карл Смелый с небольшим эскортом присоединился к армии своего шурина. А поскольку французские принцы не пошевелились, король Англии предпочел пойти на переговоры. Обе армии стояли лицом к лицу на противоположных берегах Соммы. 29 августа Людовик и Эдуард на мосту в Пикиньи договорились покончить с этой вылазкой. Согласно перемирию враждебные действия прекращались на семь лет; Эдуард должен был со всем войском погрузиться обратно на корабли, как только получит компенсацию в 75 000 экю; все разногласия между обеими нациями отныне будут решаться путем арбитража; английскому королю пожизненно будет выплачиваться рента в 60 000 экю, а его старшая дочь выйдет за дофина Карла; кроме того, Людовик еще за 50 000 экю выкупит на свободу Маргариту Анжуйскую. Окружение Йорка в свою очередь также было осыпано подарками и пенсионами. Каждый нашел это для себя выгодным: Эдуард IV, упрочив свой трон, дальше мог обойтись без субсидий парламента, поскольку французского пенсиона ему должно было хватить на жизнь; Людовик XI, держа своего нуждающегося союзника на финансовом крючке, имел возможность посвятить всего себя бургундским делам.
Но стало ли это перемирие, как часто утверждают, настоящим концом Столетней войны? В этом позволительно усомниться. Никакого мира заключено не было. Эдуард IV не отказался ни от французской короны, ни от потерянных провинций, на которые мог претендовать в качестве преемника Плантагенетов; наконец, он все еще прочно держал в своих руках Кале. Нейтралитет он мог сохранять лишь до тех пор, пока это было ему выгодно. Это стало очевидным с января 1477 г., когда бургундское наследие оказалось вакантным. Под давлением своей сестры Маргариты Йоркской, а после — Максимилиана Австрийского, женившегося на наследнице Карла Смелого, и, кроме того, беспокоясь, что Людовику XI достанутся Артуа и Булонская область, граничащие с его драгоценным Кале, Эдуард IV не раз порывался возобновить давнишнюю борьбу. Чтобы удержать его от этого, Людовик XI каждый раз был вынужден предлагать новые приманки: согласие на длительные перемирия, обещание продолжать выплату «дани» даже после смерти нынешнего короля, выделение огромного наследства юной Елизавете Йоркской. Мир, каждый раз спасаемый в последний момент, едва не рухнул окончательно, когда по Арраскому договору от декабря 1482 г. было решено, что для улаживания бургундского вопроса дофин вступит в брак с Маргаритой Австрийской; отказ от его дочери послужил Эдуарду IV предлогом для начала масштабных военных приготовлений, которые прервала или, вернее, приостановила лишь его смерть. Ведь Ричард Глостер, став благодаря дерзкой узурпации королем Ричардом III, не более своего брата питал любовь к Людовику XI, а потом к юному Карлу VIII. Более того: когда Генрих Тюдор наконец поставил финальную точку в войне Алой и Белой розы, даже и тогда между Англией и Францией еще ничего не было улажено и зыбкий режим перемирий поддерживал в обеих странах атмосферу взаимного недоверия. Еще в 1487 г. будут поговаривать о возможности английского десанта в Гиени, а в 1489 г. контингенты из-за Ла-Манша вознамерятся воевать в Бретани.
Но продолжать наш рассказ дальше уже значило бы придираться к формальностям. Хотя итоги Столетней войны и не были санкционированы никаким миром, она к этому времени давно завершилась. Конечно, Кале вновь станет французским только в 1553 г. Конечно, английские суверены еще веками будут продолжать носить пустой титул королей Франции. Но это лишь пережитки, не имеющие серьезного значения. Новая проблема для Европы — распад Бургундского государства — отодвинула старый англо-французский спор на второй план. Отныне и в течение двух веков гегемонию на континенте будут оспаривать между собой Валуа и Габсбурги. Тюдоровская Англия станет играть роль балансира между ними, вступая в союз то с Империей, то с французами. Уже намечаются первые контуры той политики равновесия в Европе, которое будет необходимо островитянам для захвата морских рынков. Когда кризис 1477-1482 гг. остался позади, уже ничего не осталось ни от феодальной войны, ни даже от династической, перипетии которой заняли столько лет и принесли страдания стольким поколениям. Как будто исчезли даже взаимная ненависть народов и подозрительность общественного мнения, искоренить которые в сердцах и умах гораздо труднее. Взаимное недоверие, еще более прискорбные последствия которого совсем недавно ощутила на себе и наша эпоха, восходит не к временам Жанны д'Арк, как некоторые хотят нас уверить, а к временам Людовика XIV, а это уже довольно недавнее время.
БИБЛИОГРАФИЯ
Каких-то сто пятнадцать лет франко-английской истории, основные черты которых мы только что набросали, вызвали к жизни множество исследований, монографий, биографий и очерков. Мы не можем ни привести подробный список этих работ, ни, по еще более веской причине, перечислить источники, нарративные или документальные, многие из которых до сих пор не опубликованы. Здесь можно будет найти только краткий перечень основных произведений, который сами снабжены библиографическими данными, и важнейших монографий, где читатель найдет более подробные изыскания. Самые обширные списки всех публикаций до 1937 г. приведены в издании: Ж. Кальметт, «Подготовка современного мира», Париж, 1934.[146]