Томас, пригнувшись, шагнул в графский шатер, и командиры увидели высокого, длинноногого, худого парня, одетого во все черное, не считая кольчуги и вышитого на камзоле красного креста. Все английские войска носили такой крест святого Георгия, чтобы в рукопашном бою отличать, кто свой, а кто чужой. Парень поклонился графу, и тот вспомнил, что уже видел этого стрелка. Да и неудивительно, ведь Томас обладал запоминающейся внешностью. Его черные волосы были заплетены в косу и перевязаны тетивой. У него был длинный кривой нос, вероятно сломанный, чисто выбритый подбородок и настороженные, умные глаза, хотя, возможно, самым замечательным в нем была его опрятность. Да еще этот огромный лук на плече — длиннее, чем было принято, и не только длинный, но выкрашенный в черное. На передней стороне лука виднелась странная серебряная пластина словно бы с выгравированным гербом. «В этом видно тщеславие, — подумал граф, — тщеславие и гордыня». А он одобрял и то и другое.
— Для человека, прошлой ночью увязшего по колено в грязи, — с улыбкой проговорил он, — ты на удивление чистый.
— Я вымылся, милорд.
— Не подхвати лихорадку! — предостерег его граф. — Как тебя зовут?
— Томас из Хуктона, милорд.
— Ну так расскажи мне, Томас из Хуктона, что ты выяснил вчера ночью.
Томас рассказал то же, что и Уилл Скит. В темноте, когда прилив спал, он забрался в грязь у берега Жоди. Там он обнаружил частокол, запущенный, прогнивший и расшатавшийся, вытащил один кол, протиснулся через щель и сделал несколько шагов по направлению к ближайшему причалу.
— Я был достаточно близко, милорд, чтобы услышать, как поет какая-то женщина.
Женщина пела песню, которую пела ему мать, когда он был маленький, и его поразило это совпадение.
Когда Томас закончил, граф нахмурился — не потому, что ему что-то не понравилось в рассказе стрелка. Его беспокоила рана на голове, лишившая его сознания на целый час.
— Что же ты делал на реке ночью? — спросил граф, в основном чтобы дать себе время подумать.
Томас ничего не ответил.
— Чья-то чужая баба, — ответил за него Скит, — вот что он там делал, милорд. Чужая баба.
Собравшиеся расхохотались — все, кроме сэра Саймона Джекилла, который угрюмо смотрел на покрасневшего Томаса. Этот ублюдок был простым стрелком и тем не менее носил кольчугу получше, чем мог себе позволить сэр Саймон! И в нем была самоуверенность, от него разило наглостью. Сэра Саймона передернуло. Жизнь таила в себе несправедливость, которой он не мог понять. Стрелки из захолустья нахапали себе коней, оружия и доспехов, в то время как он, победитель турниров, сумел заполучить лишь пару сапог. Его так и подмывало сбить спесь с этого долговязого невозмутимого стрелка.
— Один бдительный часовой, милорд, — обратился сэр Саймон к графу на нормандском французском, так что лишь немногие благородные господа поняли бы его, — и этот парень умрет, а наша атака завязнет в речной грязи.
Томас бросил на сэра Саймона спокойный взгляд, оскорбительно невозмутимый, и ответил на беглом французском:
— Нам следует напасть в темноте. — Затем снова повернулся к графу: — Завтра перед рассветом уровень воды будет невысоким, милорд.
Граф удивленно посмотрел на него.
— Откуда ты знаешь французский?
— От моего отца, милорд.
— Мы его знаем?
— Сомневаюсь, милорд.
Граф не стал развивать эту тему, а закусил губу и потер рукоять меча — такова была его привычка, когда он размышлял.
— Прекрасно, если вы проникнете внутрь, — проворчал Ричард Тотсгем, сидевший на скамеечке доярки рядом с Уиллом Скитом. Тотсгем привел самый большой отряд наемников и, соответственно, имел наибольший авторитет среди командиров. — Но что вы будете делать, оказавшись в городе?
Томас кивнул, словно ожидал этого вопроса.
— Сомневаюсь, что нам удастся добраться до ворот, но если я смогу поместить пару десятков стрелков на стену у реки, они прикроют ее, пока другие приставляют лестницы.
— А у меня есть две лестницы, — кивнул Скит. — Их можно установить.
Граф продолжал потирать рукоять меча.
— Раньше, когда мы пытались напасть с реки, то вязли в грязи. И там, где вы пойдете, она будет такая же глубокая.
— Мостки, милорд, — сказал Томас. — Я нашел кое-что на ферме.
Это были части ивового плетня, из которых молено быстро соорудить загон для овец — или лее мостки, чтобы пройти по грязи.
— Я говорил вам, что он смышлен, — с гордостью сказал Скит. — Ходил в Оксфорд, верно, Том?
— Когда был слишком молод и не знал ничего получше, — сухо ответил тот.