Здесь он впервые столкнулся с серьезными трудностями. Французы сломали все мосты через Луару между Туром и Блуа, а Иоанн II наконец покинул Шартр и начал свой поход на юг. Он прибыл в Мен-сюр-Луар 8 сентября. Из Бретани принцу сообщили, что герцог Ланкастер уже на подходе. Но Тур преградил ему путь на запад[391].
Тур был провинциальным городом среднего размера с населением около 12.000 человек. Его главное значение для принца заключалось в том, что он охранял большой мост, по которому проходила римская дорога из Буржа на запад в направлении Анжу и Мэна. Город раскинулся на узком отроге, протянувшемся на милю вдоль южного берега Луары. На одном конце находился древний епископальный город (Сите), сгруппированный вокруг недостроенного собора и королевского замка; на другом — бург Шатонеф, выросший позднее вокруг знаменитого аббатства Сент-Мартен. Сите и Бург были защищены древними и обветшалыми стенами. Строительство третьей стены, которая должна была оградить обе общины, а также богатые и густонаселенные пригороды долины между ними, было начато только два года назад. Но оно мало продвинулась вперед. Жители долины собрали свои ценности, покинули свои дома и укрылись в епископальном городе. Обороной Тура руководили Жан де Клермон и семнадцатилетний Людовик, граф Анжуйский, второй сын короля, недавно прибывший в город с подкреплением. Они выкопали рвы и импровизированные оборонительные сооружения в незащищенных местах и организовали жителей. Принц расположил свой штаб на берегу Луары в пригородной деревне Монлуи. Был сформирован штурмовой отряд из 1.500 человек. Командовать им был назначен Бартоломью Бергерш. Но Бергерш был отброшен решительным сопротивлением и проливным дождем, который превратил низменную местность к югу от города в непроходимое болото. Ему не удалось проникнуть даже в незащищенный пригород[392].
Примерно 10 сентября 1356 года Иоанн II объединил свои силы с графом Пуатье. Объединенная армия пересекли Луару у Блуа и двинулись вниз по течению к Амбуазу, находившемуся в десяти милях от лагеря принца. Принц узнал об этом рано утром на следующий день, 11 сентября. Оказавшись перед угрозой оказаться между Клермоном и королем, он решил быстро отступить на юг. Другого выхода не было. В тот же день английская армия отступила через Шер и Эндр. Там, на следующее утро, в большой каменной крепости с видом на город и переправу через реку, принц принял кардинала Перигорского и великолепную свиту светских и церковных сановников. Они прибыли с посланиями о мире[393].
Эли де Талейран-Перигор и его коллега Никколо Капоччи были последними из длинного ряда папских примирителей, посланных просить о мире в критические моменты войны. Талейран, по словам итальянского хрониста Маттео Виллани, был личностью "гордой и высокомерной", прекрасно осознававшей свое великолепное происхождение и значимость красной шляпы кардинала. Он родился в семье графа Перигорского и уже в семь лет был пострижен в монахи, в двадцать лет стал епископом, а в двадцать семь — кардиналом. К 1356 году (когда ему было за пятьдесят) он был богатым человеком, содержателем огромного штата клерков и слуг и покровителем растущей группы протеже. Его стремительное продвижение по церковной иерархии в некотором роде напоминало карьеру Ги Булонского, другого великого аристократа, занимавшего место при папском дворе. Но при всем своем влиянии в Авиньоне и, возможно, в Париже, Талейран был неожиданным выбором для посольства к королю Англии, и его назначение более чем что-либо другое продемонстрировало, как мало Иннокентий VI понимал в английской политике. Ведь кардинал был одним из великих церковных плюралистов своего времени, и многие владения, с помощью которых он пытался поддерживать свой роскошный стиль жизни, находились в Англии. В Вестминстере это назначение было воспринято крайне болезненно. В 1343 году, когда Палата Общин английского Парламента выступила с протестом на то, что Папа предоставляет иностранцам английские церковные должности, они назвали Талейрана одним из двух главных виновников этого. Он был, по их словам, "самым большим врагом короля в папской курии и тем, кто больше всех там старается помешать его предприятиям". Капоччи был в некотором смысле еще более странным выбором. Он был римлянином, членом семьи Колонна, человеком строгой добродетели, который был известен своей прямотой в консистории и тем, что имел собственное мнение при папском дворе с его засильем временщиков и фаворитов. Но он не был дипломатом и быстро рассорился со своим более знатным коллегой. Вряд ли это имело значение, поскольку оба миротворца столкнулись с препятствиями, которые могли бы остановить самых тонких дипломатов. Хотя они были назначены в начале апреля 1356 года, их миссия была отложена из-за политических беспорядков, последовавших за арестом Карла Наваррского в Руане. Кардиналы покинули Авиньон только 21 июня. К этому времени герцог Ланкастер уже находился в Нормандии, а Ричард Стаффорд прибыл в Бордо с приказами Эдуарда III для принца Уэльского. К тому времени, когда кардиналы добрались до короля Франции, тот был занят осадой Бретея. При французском дворе кардиналы были приняты благосклонно, но проблема возникла в Англии, где известие об их миссии было воспринято с ледяным формальным уважением, но без всякого энтузиазма. Злонамеренные люди, как сообщили Иннокентию VI, убедили Эдуарда III и знатных людей его королевства, что Святой Престол не посредничает, а просто создает проблемы Англии в интересах Франции. Томас Рингстед, английский доминиканец из свиты кардиналов, был послан через Ла-Манш, чтобы смягчить их сердца. Но его визит лишь подтвердил, что информация дошедшая до Иннокентия VI была верной. Когда Рингстед предстал перед королем в Вестминстере, ему была прочитана язвительная лекция о несостоявшемся договоре в Гине, ставшем результатом последней попытки посредничества Папы. Самое большее, что сделал Эдуард III, это издал указы, уполномочивающие принца Уэльского решать эти вопросы на месте. Возможно, принцу было выгодно, что он не получил их, когда кардинал Перигорский предстал перед ним в Монбазоне. Это был неудачный момент для переговоров. Талейран "долго говорил о перемириях и договорах", но принц ответил ему, что мира быть не может, поскольку он не только не имеет инструкций от своего отца, но и король Франции уже собирался воевать с ним[394].
391
Eulogium, iii, 219–20; Baker, Chron., 141–2; Black Prince, Letter (iii), 382, 383. John's itin.: Petit, 'Séjours', 612.
392
Baker, Chron., 142n; 'Mirac. S. Gatiani', 613–4; Eulogium, iii, 220–1. Топография: Chevalier (1975), 44–5, 54–61, 176–7; Ord., v, 457–8.
394
Innocent VI, Lettres, nos. 2022–85, 2197–8, 2202–4, 2267; Vitae paparum, i, 334, 344–5; Foed., iii, 333–4, 338; *Delachenal (1909–31), ii, 380–1. Монбазон: Black Prince, Letter (iii), 383. O Талейране: Zacour, 7–31; Rot. Parl., ii, 144 (59). O Капоччи: Vitae paparum, i, 367–8; Innocent VI, Lettres, no. 2404.