Судьба Клиссона в конечном итоге была решена в результате сделки между Филиппом Бургундским и Иоанном IV Бретонским. В обмен на устранение своего врага из французского правительства Иоанн IV обязался прервать все контакты с англичанами. В декабре 1392 года подконтрольный герцогу Бургундскому Парижский Парламент осудил Клиссона за растрату и лишил его должности коннетабля. Его заменил Филипп, граф д'Э, неопытный молодой человек, чьим главным достоинством было то, что он был обручен с дочерью герцога Беррийского. По крайней мере, против Клиссона, чья навязчивая вражда с Иоанном IV представляла угрозу внутреннему миру Франции и перспективам мира с Англией, имелись серьезные политические аргументы. Но остальные мармузеты были просто жертвами жажды мести королевских герцогов после четырех лет пребывания в политической изоляции. Бюро де Ла Ривьер и Жан ле Мерсье были обвинены в краже более 120.000 франков из королевской казны, в ведении изменнической переписки с англичанами и в получении взяток от министров Ричарда II. Если бы герцоги Бургундский и Беррийский добились своего, оба были бы казнены. Действительно, в течение нескольких дней в октябре толпы людей собирались на Гревской площади, чтобы насладиться этим зрелищем. Но опальные министры были спасены, вероятно, благодаря вмешательству герцога Бурбонского и Людовика Орлеанского. Обвинения против них так и не были доказано, и после более чем годичного заключения они были оправданы и освобождены[1104].
Герцоги Беррийский и Бургундский сохраняли эффективный контроль над королевской администрацией вплоть до смерти Филиппа в 1404 году. Королевский Совет никогда не был полностью под их контролем, но они следили за тем, чтобы в его состав всегда входила сильная фракция из их креатур. Вне Совета чиновники и клиенты Филиппа Бургундского обеспечивали прямой контроль над основными органами власти, особенно над финансовыми учреждениями и королевским секретариатом. Единственным реальным политическим соперником Филиппа был Людовик Орлеанский. Людовик оказался не на высоте в борьбе за власть, последовавшей за возвращением двора из Ле-Мана, но он все еще был силой, с которой нужно было считаться, и, вероятно, со временем стал еще сильнее. В последующие месяцы он заключил союз с группой советников, которые были близки к мармузетам в их лучшие времена и находились вне досягаемости бургундского гнева: герцогом Бурбонским, Ангерраном де Куси, адмиралом Жаном де Вьеном и купеческим прево Парижа Жаном Жювенелем де Юрсеном. Крепкая личная связь между Людовиком и его братом, сохранявшаяся во время всех превратностей жизни Карла VI, обеспечила ему определенное влияние в периоды просветления рассудка короля. Дарение герцогства Орлеанского, один из последних актов щедрости короля перед его болезнью, принесло Людовику больший и более престижный апанаж, который он дополнил разумными покупками в Босе и долине Луары в последующие годы. Людовик никогда не мог сравниться с огромным богатством герцога Бургундского, но теперь он получал значительный доход от своих владений, дополняемый щедрой пенсией из королевской казны. Он содержал большой двор в Богемском отеле, расположенном рядом с рынком Ле-Аль, выезжал в поле с внушительной военной свитой, имел политическое влияние, щедро но разборчиво раздавал милости и даже умерил экстравагантности публичной жизни[1105].
1104
John IV, Actes, no. 930 (p. 543); 'Chron. Brioc.', 69; Froissart, Chron. (KL), xv, 71–4, 96–7, 98–9, 202–4; Chron. r. St.-Denis, ii, 28–30; Istore, ii, 411; 'Chron. Pays-Bas', 287; Juvénal, Hist., 92, *774; Chronographia, iii, 106–7; Moranvillé (1888), 159–62, *373–4; Choix de pièces, i, 117–19, 128; AN X1a 1477, fol. 409vo (участие герцога Бурбонского и Орлеанского); BN Clair. 191/27.
1105
Valois (1888), 98–100; Vaughan, 44–5; Jarry (1889), 82–93, 98–100, 103–6; Nordberg, 13, 15–16, 41–60; Juvénal, Hist., 96.