Насколько оправданы были опасения Ричарда II? В 1397 году риск переворота, вероятно, был очень мал, но рано или поздно амбиции и методы Ричарда II должны были привести к напряжению, которое будет трудно сдержать. С XII века ни одному английскому королю не удавалось долго править без поддержки высшего дворянства. В обществе, в котором богатство и влияние основывались на владении землей, распределение владений между крупными аристократическими семьями было вопросом очень деликатным. Нынешняя структура землевладения в Англии, сложившаяся после потрясений времен правления Эдуарда II и первых лет правления Эдуарда III, сохранялась на протяжении двух или трех поколений. Но Ричард II, похоже, намеревался провести масштабное перераспределение в пользу короны и нового дворянства, которое разделяло его собственное возвышенное представление о короне. Граф Уорик был лишен великого лордства Гауэр в южном Уэльсе по решению Королевской судебной палаты в 1396 году, которое носило все признаки политической манипуляции. После падения Уорика и Арундела в следующем году последовала конфискация всех владений Бошампов и Фицаланов. Впереди было еще много интересного. Юный Томас Диспенсер, друг и подопечный короля, которого он сделал графом Глостер, был призван претендовать на огромное наследство, конфискованное у его предков после падения Эдуарда II за семьдесят лет до этого. Когда молодой граф Марч был убит в стычке в Ирландии в 1398 году, Ричард II получил в свое распоряжение все наследство Мортимеров в Англии, Уэльсе и Ирландии, включая великое валлийское лордство Денби. Не случайно большая часть земель, перешедших из рук в руки в ходе этих потрясений, находилась в Уэльских марках — регионе крупных, консолидированных лордств, дававших весомые доходы и большое количество солдат, владельцы которых осуществляли необычную для других регионов степень личного контроля за территориями. Ричард II, который уже контролировал Честер и Флинт, похоже, сознательно пытался расширить свою цитадель, наращивая владения короны и ее союзников на границах с Уэльсом и прилегающих частях северо-западной Англии. Но даже в других регионах, где структура землевладения была более раздробленной, безразличие Ричарда II к давно устоявшимся титулам, его безжалостность в отмене ранее выданных помилований и вынесенных решений и его решимость отомстить тем, кто был виновен в унижениях 1380-х годов, оставили в Англии мало людей, которые могли чувствовать, что их жизнь и их имущество в полной безопасности[1167].
Повышение среди пэров Ричарда II в сентябре 1397 года вскрыло глубокие разногласия даже среди тех, кого он считал своими друзьями. Некоторые из них полностью связали себя с переворотом Ричарда II из личных убеждений, амбиций или их сочетания. Другие придерживались более двусмысленной позиции. Два новых герцога, Моубрей и Болингброк, сами были в числе лордов-апеллянтов 1387 года. Они получили новое помилование за свои преступления, но Моубрей, например, сомневался, что такие милости многого стоят. Он согласился принять участие в судебном преследовании своих бывших коллег, но со временем ему становилось все более не по себе. Он сопротивлялся приказу короля убить герцога Глостера до тех пор, пока мог. Он не явился в суд в первый день процесса над Арунделом и Уориком и публично выступил против предложения аннулировать акты Беспощадного Парламента. Генрих Болингброк находился в несколько ином положении. Ричард II никогда не любил его и не привлекал в свой внутренний круг советников, не поручал ему дипломатических дел или других важных государственных вопросов. По словам сэра Уильяма Багота на его суде в 1399 году, Ричард II однажды сказал ему, что Генрих "в душе был никчемным человеком и всегда им будет". Но он был наследником самого богатого и могущественного дворянского дома в Англии и вторым в линии наследования престола после своего отца. У него также была значительная личная поддержка, причем не только среди многочисленных приближенных и клиентов дома Ланкастеров, но и среди более широкой публики, привлеченной его обаянием и репутацией рыцаря и крестоносца. Правда заключалась в том, что Ричард II боялся его, ведь когда-нибудь Болингброк вступит в наследство своего отца и получит право играть видную роль в государственных делах, будь он другом или врагом. Король реально опасался, что его кузен станет центром оппозиции его правлению. Со своей стороны, Болингброк вряд ли одобрял убийство герцога Глостера и не питал иллюзий относительно того, кто несет за него ответственность. Он также не мог быть уверен, что растущий аппетит Ричарда II к конфискациям и его постоянное наступление на крупные аристократические поместья не обернется в один прекрасный день против дома Ланкастеров. Атмосфера при дворе была отравлена капризной ненавистью короля, его неуверенностью, подозрительностью и ужасными вспышками гнева, а также безропотным повиновением окружающих. "Кто из вас, если бы Ричард II чего-то захотел, отказался бы подчиниться или посмел перечить ему?" — спросил его советник сэр Уильям Багот у своих обвинителей на суде в 1399 году[1168].
1167
Glamorgan County History, iii, 253–5; Parl. Rolls, vii, 381–7 (62–6), 388–9 (71–2); Dunn (2002), 166–9; Davies, 257–64.