Внутри города принцы пытались заключить соглашение. Людовик Орлеанский, однако, не был настроен на компромисс. Герцог Бурбонский уже дважды ездил в Мелён с приказом королевского Совета о разоружении соперников и собственными предложениями о заключении соглашения. Оба раза его отправляли назад с пустыми руками. Герцог Анжуйский тоже попытался найти компромисс, но ему это удалось не лучше. В начале сентября он привел в Мелён еще одну большую делегацию, но королева даже не приняла ее. Зато Людовик принял и подверг насмешкам. Увидев среди делегатов представителей Университета, он сказал им, чтобы они занимались своими делами и "возвращались в свои школы". Через несколько дней после этого последнюю попытку предпринял герцог Беррийский, почтенный патриарх королевского Совета, над которым, возможно, Людовик не посмел бы насмехаться. Но Людовик был непреклонен. "Пусть тот, на чьей стороне право, придерживается своего курса", — сказал он. К этому времени у него уже было около 5.000 человек войска. 5 сентября они свернули свой лагерь и двинулись на Париж, неся вымпелы с девизом Людовика Je l'envie (Я этого хочу)[221].
Столица готовилась к осаде. К герцогу Бургундскому в городе присоединились его брат Антуан и его союзник — мирской князь-епископ Льежский со своими войсками. Продолжали прибывать новые солдаты из Фландрии, Бургундии и Нидерландов. Они шествовали по улицам с вымпелами с фламандским девизом Ich houd, прямым ответом на девиз своего соперника, который можно приблизительно перевести как Я держу. Вновь прибывшие почти удвоили армию герцога Бургундского, доведя ее численность до более или менее одинакового уровня с армией его соперника. К концу месяца общее число вооруженных людей в распоряжении Иоанна возросло до 4.560 человек, что, по словам его бухгалтера, обошлось ему в "ужасную сумму". Кроме того, для защиты Парижа прибыло большое количество людей, которые отнюдь не были бургундскими сторонниками, но были потрясены перспективой нападения орлеанистов на столицу Франции. Иоанн уже имел свой гарнизон в Лувре. Гарнизон Людвига Баварского в Бастилии был изгнан и заменен бургундскими сторонниками. Бургундский отель был забит оружием и боеприпасами, а улицы вокруг него перекрыты баррикадами. Герцог Беррийский последовал его примеру в Нельском отеле, своей штаб-квартире на левом берегу Сены. Впервые за двадцать четыре года все ворота города были закрыты и опечатаны, за исключением четырех, которые выходили на главные дороги. Вокруг главных городских укреплений были снесены дома, а через Сену протянули цепи, чтобы пресечь попытку высадки десанта. Горожане организовали ночные дежурства по 500 человек в смену. На углах улиц собирали груды камней для метания в захватчиков, и за неделю было выковано около 600 железных цепей для перекрытия улиц и мостов. В университетском квартале на левом берегу студенты вооружались для предстоящей битвы, в то время как ректор и профессора укрывались вместе с принцами в сравнительной безопасности Анжуйского отеля. Население было душой и сердцем на стороне герцога Бургундского, как сообщал кастильский посол. Или, по крайней мере, как выразился набожный орлеанист, "простые люди". Но даже им было неспокойно. Все боялись мести герцога Орлеанского, если когда-нибудь примирение между принцами вернет ему былую власть. Поэтому от имени Дофина был отдан приказ о вооружении против него. Молодой принц вряд ли понимал многое из того, что делалось от его имени, но его значение как символа власти никогда не было столь велико[222].
221
Choix de pièces, i, 270; Jouvenel, Hist., 167–8; Chronographia, iii, 271–3; Monstrelet, Chron., i, 121–3; Chron. R. St-Denis, iii, 312–16, 336.
222
Подкрепление: Itin. Jean, 350–1; Rapport Arch. Dijon, 105–6, 106; Chauvelays, 136–60; BN Fr. 32510, fols 342–3. Бургундский набор: AD Côte d'Or B11756/8 (4); AD Côte d'Or B1543, fols 64, 99vo, 102vo, 115vo, 127vo, 130, B1554, fol. 185. Оборона: BN Coll. Bourgogne 58, fols 104, 108; Journ. B. Paris, 1–3; Cochon, Chron., 214; Chron. R. St-Denis, iii, 306–8, 312, 332–6; Monstrelet, Chron., i, 113–14, 123–4; Chronographia, iii, 273–4; 'Res gestae', 234; *L. Mirot (1914 [3]), 398 (посол); 'Geste des nobles', 111 ('простые люди').