Сначала Иоанн Бесстрашный надеялся скрыть свою ответственность за убийство и тщательно заметал следы. В середине ноября он согласился на официальное примирение со своим кузеном. За три дня до убийства Людовика они вместе посетили мессу и обменялись клятвами о вечной дружбе. Накануне убийства они вместе пили вино с пряностями. Эти последние прилюдные проявления привязанности произошли в тот момент, когда наемные убийцы Иоанна завершали свои приготовления на улице Блан-Манто. Два принца договорились пообедать вместе в воскресенье после того, как убийцы должны были сделать свое дело. После того как стало известно об убийстве, Иоанн продолжал вести себя как обычно. Он притворился, что не верит, в смерть кузена, когда ему принесли эту новость. Он выглядел убитым горем, когда гибель герцога подтвердилась. Он плакал и стонал, когда помогал сопровождать гроб в церковь Целестинцев на следующее утро, и стоял на видном месте среди скорбящих на грандиозной заупокойной службе, которая последовала за этим. Но тучи уже собирались над его головой. Прево Парижа Гийом де Тиньонвиль был умным и воспитанным человеком, опытным судьей по уголовным делам и орлеанистом. Он приказал закрыть и охранять все ворота города, пока он и судебный персонал Шатле проводили чрезвычайно тщательное расследование. В течение нескольких часов они взяли показания у большого числа свидетелей и разыскали каждого лавочника или водовоза, имевшего дело с жильцами съемных комнат на улице Блан-Манто. Первым подозреваемым стал Обер де Шони, объявший себя врагом герцога Орлеанского, чья супруга была одной из многих женщин, которых Людовик соблазнил. Однако быстро выяснилось, что он уже несколько месяцев не был в Париже. Затем стало известно, что некоторые из убийц были замечены у черного входа Бургундского отеля, когда они скрывались с места преступления[291].
25 ноября прево доложил о своем расследовании королевскому Совету, собравшемуся в отеле Сен-Поль. Зал был переполнен. Присутствовали все королевские принцы и государственные служащие, а также большая толпа дворян и чиновников. Прево сказал, что он еще не установил личности убийц. Но он был уверен, что узнает правду, если ему будет позволено войти в дома принцев и министров короля. Большинство из них сразу же согласились. Но Иоанн Бургундский замялся. Поднявшись со своего места, он отвел герцогов Беррийского и Анжуйского в другую комнату. Там он и признался в содеянном. Людовик, сказал он, был убит Раулем д'Анкетонвилем по его приказу. Дьявол овладел им. Это было единственное объяснение, которое он мог им предложить. Герцог Беррийский потерял дар речи. Он разрыдался и сказал Иоанну, что тому лучше немедленно уехать. В течении дня герцоги Беррийский и Анжуйский ничего никому не рассказывали и советовались, что делать. Но на следующий день, 26 ноября, Совет вновь собрался в Нельском отеле, огромном особняке герцога Беррийского на левом берегу Сены, напротив Лувра. Приехал и Иоанн Бесстрашный, очевидно, намереваясь принять участие в заседании. Герцог Беррийский встретил его у дверей и попросил удалиться. Вернувшись в зал Совета, герцог Беррийский сообщил изумленному собранию о признании герцога Бургундского. Советники в шоке разбежались, некоторые из них рыдали. Новость быстро распространилась по Парижу. Иоанн направился в свой Бургундский отель, приказал седлать лошадей и бежал через ворота Сен-Дени с шестью сопровождающими. Как только советники поняли, что герцог Бургундский сбежал, они впали в бешенство. Импульсивный и жестокий Клинье де Бребан собрал 120 вооруженных людей и преследовал герцога на север по Амьенской дороге. Но Иоанн сумел оторваться от них, и Бребан вернулся в Париж с пустыми руками[292].
291
Притворство: Jouvenel, Hist., 189–90; Chron. R. St-Denis, iii, 736, 740; Monstrelet, Chron., i, 160–1; Coville (1932), 241–2; *Plancher, iii, no. 277 (p. cclxxviii, col. 2). Расследование: 'Enquête', esp. 218, 226, 229–30, 236–8; Monstrelet, Chron., i, 158, 161–2. О Тиньонвиле: Gall. Reg., ii, no. 6624, iv, no. 16481; Gonzalez, App. 535–8.
292
Monstrelet, Chron., i, 162–5, ii, 129; Chron. R. St-Denis, iii, 738–42; Jouvenel, Hist., 190; Fenin, Mem., 5; *Plancher, iii, no. 277 (p. cclxxix, col. 1); Baye, Journ., i, 208.