Результатом переворота Людовика стало открытие шлюзов королевской щедрости после семи лет, в течение которых они были крепко закрыты герцогами Бургундским и Беррийским. Перигор был пожалован Людовику в январе 1400 года, создав вместе с графством Ангулем солидный блок орлеанистской территории на северной границе английского герцогства Гиень. В мае того же года Людовик получил стратегическую крепость Шато-Тьерри на Марне, а в июле — город и графство Дре с его внушительным замком на восточной границе Нормандии. В октябре он купил графство Порсьен, лежащее между Шампанью и северной границей Франции. Затем в ноябре 1400 года он добился резкого расширения своих владений в графстве Валуа, купив баронство Куси и соседнее графство Суассон в Шампани у наследницы Ангеррана де Куси, одного из военных героев предыдущего поколения. Это спорное приобретение, которое, по общему мнению, было мошенническим, стоило Людовику огромной суммы в 400.000 ливров и многих лет судебных разбирательств с продавцом и различными соперничающими претендентами. Большая часть денег на покупку, скорее всего, была получена из королевской казны, а влияние королевских судей и чиновников оказалось неоценимым в отбивании претензий других претендентов. В результате к началу нового века герцог Орлеанский стал главным территориальным магнатом на средней Луаре, в Шампани, в долинах Уазы и Эсны к северу от Парижа и на северной границе с Гиенью. В силу привилегии, дарованной ему в 1399 году, все эти территории рассматривались как часть его апанажа и были выведены из-под контроля королевских чиновников. Кроме того, он получал весь сбор от габеля и тальи в своих владениях, а также регулярный поток денежных займов, подарков и пенсий из королевской казны. В отчете генерального финансового чиновника герцога за 1404–05 годы, единственном из сохранившихся, общая сумма поступлений за этот год составила 453.000 ливров, из которых менее десятой части приходится на обычные доходы от его владений. Остальное, около 409.000 ливров, прямо или косвенно поступило от короны. Даже на пике своего влияния Филипп Бургундский никогда не мог получать субсидии в таких масштабах[34].
Эти цифры иллюстрируют общеизвестную истину, что обширные земельные владения имели значение не только или даже не столько из-за доходов, которые они приносили и которые часто были весьма скромными. Их реальное значение заключалось в престиже, покровительстве и влиянии, которое они создавали для своего владельца. Они обеспечили Людовику Орлеанскому большое число сторонников на севере Франции. Они принесли ему грандиозные замки, служившие сценой для демонстрации, которая была неотделима от осуществления политической власти. Людовик переделал замок Пьерфон и полностью перестроил замок Ла-Ферте-Милон. Он превратил Куси в "прекрасную крепость", которую прославил Эсташ Дешан, с ее залом, украшенным статуями девяти героев исторических легенд, к которым Людовик добавил фигуру Бертрана Дю Геклена, героя-воина из поколения своего отца. Руины этих величественных зданий и фрагменты скульптур, уцелевшие от внимания реставраторов XIX века и захватчиков XX века, показывают, что роскошь, пропаганда и визуальное воздействие были важны для их владельца, по крайней мере, не меньше, чем оборона. Людовик вел роскошную жизнь в парижском Богемском отеле, который, будучи расширенным и частично перестроенным, служил его главной резиденцией и политическим штабом. В последнее десятилетие своей жизни он потратил деньги на строительство огромного парижского особняка на улице Сент-Антуан напротив отеля Сен-Поль, на земле, предоставленной ему королем, "чтобы он всегда был рядом с нами". В столице в разное время было приобретено не менее пяти вспомогательных резиденций. Подсчитано потребление мяса при дворе Людовика: 80 туш баранины в неделю плюс по 12 говядины, телятины и свинины и более 2.000 цыплят в 1393 году. Сохранившиеся финансовые записи, которые далеко не полны, фиксируют увеличение числа прислужников Людовика по мере того, как росли его средства и улучшалось его политическое положение. Их число увеличилось с 200 человек в среднем в 1390-х годах до более чем 300 человек в начале нового века, что сделало его двор самым крупным из дворов принцев того времени. Его личная военная свита была по меньшей мере вдвое больше. К началу XV века Людовик Орлеанский оставил позади свои бурные годы молодости. Он культивировал политическое влияние, раздавая милости с безрассудной щедростью, и этих качеств было более чем достаточно, чтобы привлечь в свою орбиту придворных, клиентов и карьеристов. Его двор считался местом современного рыцарства, что резко контрастировало со степенным величием его престарелых дядей. Кастильский паладин Перо Ниньо, который провел несколько недель в Париже в 1406 году в качестве почетного гостя двора Людовика, был ослеплен его обаянием, его великолепным образом жизни, его атмосферой власти и его "великой свитой, полной важных господ и знаменитых рыцарей и людей всех наций"[35].
34
Перигор: *Dessalles, 8–68, 77–96; 'Petite chron. Périgueux', 317, 324. Шато-Тьерри: Ord., viii, 383–4, 448–9, ix, 261–4, 696. Порсьен: Jarry, 234. Куси: Lacaille; Jarry, 240–2; Chron. R. St-Denis, iii, 210; Petit, 'Seconde justification', 26. Привилегия: Ord., viii, 331–2, 405. Налоги: Coville (1932), 360–2; Nordberg, 20–3. Receipts: Nordberg, 22; Rey, ii, 603.
35
Замки: Mesqui (1987–8), 134–59, 204–19, 281–93; Deschamps, Oeuvres, i, 269. Парижские резиденции: Ribéra-Pervillé (1980); Alexandre (quote at 377); Menagier, 171. Двор: Gonzalez, 65, 145, 309–10. Перо Ниньо: Victorial, 236.