Между 1398 и 1403 годами Франция пережила последнюю крупную вспышку бубонной чумы позднего средневековья. Это была самая заразная и продолжительная эпидемия на протяжении целого поколения. Статистические данные фрагментарны и часто трудно интерпретируемы. Но и те, что есть, позволяют предположить, что за пять лет население могло сократиться на четверть. Судя по жалобам сборщиков налогов, чей доход зависел от поступления налогов с продаж, экономическая активность за тот же период упала примерно на треть, поскольку люди умирали или бежали, а рынки опустели. Непосредственный эффект был наиболее выражен в городах, где смертность была самой высокой. Но в долгосрочной перспективе сильнее всего пострадала сельская местность, поскольку люди покидали деревни мигрируя в города. Когда в январе 1406 года королевский Совет рассматривал новый единый налог на города и деревни, эксперты из Счетной палаты сообщили, что из примерно 1.700.000 поселений во Франции не менее 700.000, или более 40%, должны быть освобождены от уплаты налога, поскольку из-за разрушений, причиненных войной и чумой, они стали слишком бедными, чтобы его платить. Косвенные последствия сокращения населения оказались еще более стойкими: падение спроса на промышленные товары, сокращение международной торговли, сокращение кредитов и уменьшение денежной массы. Все это усугублялось ростом стоимости серебряной монеты в результате спада добычи серебра в Европе[9].
Франция в 1400 году оставалась пестрым лоскутным одеялом из провинций, каким она была всегда и останется вплоть до XIX века: страной многих наречий, разрозненных законов и культур, а также сильного местного патриотизма. В течение примерно трех столетий короли Франции постепенно усиливали свою власть над раздробленным королевством при поддержке церкви, амбициозных гражданских чиновников и профессиональной судебной системы с развитым чувством королевской власти. В конце XII века Филипп II Август, на постоянной основе, разместил основные органы государственной власти в Париже. Спустя два столетия государственное управление стало главной отраслью экономики города. Его экономика поддерживалась за счет обслуживания короля, дворян и церковных прелатов, а также судей, адвокатов, чиновников и придворных, которые управляли самым бюрократическим государством Европы. Филипп II Август, Людовик IX, Филипп IV Красивый и его сыновья, Карл V — все они были преимущественно парижскими монархами, жили в городе по своему выбору и украсили его многими из лучших зданий. Карл VI родился и умер там, первые двенадцать лет своего правления он держал там двор, а большую часть оставшихся двадцати лет царствования провел в заточении из-за болезни. Париж был ареной всех драматических моментов французской монархии. Король отметил свое вступление на престол экстравагантными празднествами. Напуганное население устраивало процессии по улицам города, чтобы взывать к заступничеству Бога во времена национальных бедствий. Более сотни колоколен возвещали о великих событиях политического и церковного календаря. Костры и уличные гулянья отмечали новости о победе или мире, рождении детей короля или его выздоровление от болезни. Законы и прокламации объявлялись со ступеней Шатле и старого дворца и повторялись под звуки труб на перекрестках. Париж был ареной заседаний Генеральных Штатов и всех других тщательно срежиссированных собраний, с помощью которых короли династии Валуа пытались приобщить своих подданных к важным политическим решениям. Толпы людей теснились на небольшом пространстве среди книжных лавок перед собором Нотр-Дам, чтобы стать свидетелями сожжения книг и публичных заявлений крайне политизированной церковной иерархии. А в конце каждого царствования тело короля проносили по улице Сен-Дени в сопровождении главных офицеров и домочадцев покойного, а также десятков тысяч скорбящих.
Политическая роль города повсеместно проявлялась в его зданиях. Дворы и залы отеля Сен-Поль у Бастилии были заполнены прислугой королевского двора. Его офицеры и их подчиненные занимали каждый уголок огромного и разветвленного комплекса зданий и заселяли дома на окрестных улицах. В годы своего расцвета у Карла VI было сорок пять камергеров и около 700 или 800 дворян при дворе, а также множество прислуги. Секретари, нотариусы и клерки Канцелярии, почти в три раза более многочисленные, чем столетие назад, заполняли залы дворца и особняки сменявших друг друга канцлеров. Башня Лувра, доминирующая над городским пейзажем с запада, над входом в которую возвышалась статуя короля Карла V, теперь служила вспомогательным дворцом, церемониальным местом для государственных мероприятий, королевской сокровищницей, библиотекой и арсеналом. В тесных зданиях Шатле на северном конце Большого моста размещался растущий штат судей, следователей, клерков, нотариусов, сержантов, палачей и тюремщиков. На противоположной стороне острова Сите, за высоким укрепленным фасадом Консьержери, находились здания, дворы и сады бывшего королевского дворца, в значительной степени перестроенного Филиппом IV Красивым в начале XIV века. В северной части этого административного квартала, выходящего на правый рукав Сены, в офисах, башнях и галереях вокруг Большого зала размещалась растущая масса чиновников. Эти чиновники обслуживали судебные службы королевского двора, отвечавшие за рассмотрение петиций, а также различные палаты Парижского Парламента, высшего суда страны, и ряд политических и административных учреждений королевского правительства. В оставшихся помещениях размещались офисы и архивы обширной и сложной финансовой службы короны: три казначея Франции, отвечавшие за управление королевским доменом и учет поступлений и платежей; советники и аудиторы Счетной палаты и зарождающегося Казначейского суда; генеральные советники королевских финансов с их многочисленным штатом; генеральные сборщики налогов с подчиненными им чиновниками, отвечавшими за сбор податей и габеля[10].
9
Chron. R. St-Denis, ii, 692–6, iii, 142–4, 350; Baye, Journ., i, 35–6, ii, 287. J.-N. Biraben, Les hommes et la peste en France et dans les pays européens et méditerranéens (1973), 119, 364; Dupâquier et al., 326–7; *Vic, Hist. gén. Lang., x, 1901–3 (example of Carcassonne). Tax farmers: e.g. BN Fr. 25707/480 (Caen); Doc. Amiens, iii, 90–101 (esp. 90, 91, 94), 135, 146–51 (esp. 147), 195–202 (esp. 201); and generally, Rey, i, 61–3, 269, 275, 285–6, 289, 399, Nieuwenhuysen, ii, 294–6.
10
H. St-Poclass="underline" Bournon (1879), 73–7; Rey, ii, 23–8. Chancery: Morel, 80–4, 115–17. Louvre: Sauval, ii, 17; Berty, i, 125–7, 160–1. Châtelet: Batiffol (1896–7), lxi, 245–51, 255–64. Palace: Guerout (1949–51), ii, 122–84; Dupont-Ferrier (1933 [1]), 54.