Пока все это происходило в Париже, английский и французский послы встретились в Лелингеме для очередного раунда переговоров о подтверждении и соблюдении перемирия. Конференция началась со ставшего обычным в таких случаях недоброжелательного обмена мнениями. Генри Боуэт, епископ Батский, выступавший от имени английской делегации, поднял вопрос о прошлогоднем вызове герцога Орлеанского и его недавнем мартовском письме. Что все это означало? Писать такие вещи вряд ли соответствует перемирию, для обсуждения которого они прибыли в Лелингем. Кто был главным в Париже? Действовал ли герцог Орлеанский от своего имени? Или по поручению короля? Или королевского Совета? До получения ответа на эти вопросы, скрепленного печатью короля или королевских принцев, англичане не были готовы приступить к конкретны переговорам. Французскую делегацию возглавляли опытный, но резкий Жан де Анже и президент Счетной палаты Жан де Монтегю, епископ Шартрский. Они были крайне осторожны. "Позиция французского короля, или, по крайней мере, позиция его Совета, — ответил Жан де Анже, — заключалась в том, что перемирие 1396 года остается в силе и оно не будет нарушено". С этим были согласны все королевские принцы. Англичане попросили разъяснений. Французы сказали, что не могут сказать больше из-за неспособности короля, который в начале месяца снова впал в беспамятство. Они считают, что более полный ответ они смогут получить в следующем году или раньше, если король поправится. Блеф Боуэта был оправдан. Он не ушел с переговоров, так как сохранение перемирия было слишком важно для английского короля. 27 июня 1403 года обе стороны согласились переиздать перемирие 1396 года и заключили новые соглашения о рассмотрении претензий, возникших в результате боевых действий на море. Еще месяц прошел в ссорах по поводу неоплаченного выкупа Иоанна II, не возвращенного приданого Изабеллы Французской, компенсации за захваченные в море суда и товары, освобождения пленных, захваченных в ходе боевых действий, извечного вопроса о применении перемирия к Шотландии и дипломатического крючкотворства Жана де Анже, с помощью которого французы, как считали их английские коллеги, пытались затянуть разбирательство всякий раз, когда казалось, что оно приближается к какому-то завершению. Ни один из этих вопросов не был решен[129].
Правда заключалась в том, что французские послы в Лелингеме держали в уме более масштабные планы, разрабатываемые в Париже. В кулуарах конференции епископ Шартрский и его коллеги были заняты подготовкой проекта военного бюджета. Они оценили предполагаемые военные и морские операции против Англии не менее чем в 1.212.500 ливров. Это была огромная сумма. Но это был не предел амбиций герцога Орлеанского. Он также планировал провести осенью и зимой крупную кампанию в Северной Италии под своим командованием. Его тесть Джан Галеаццо Висконти внезапно умер в расцвете сил в сентябре 1402 года, оставив свои владения вдове в качестве регента их несовершеннолетнего сына. Людовик опасался за будущее Миланского герцогства и своего графства Асти, которым угрожал внутренний распад и нападение извне со стороны Флоренции, папства и германского короля Рупрехта, ставших жертвами двадцатилетней завоевательной экспансии Джан Галеаццо[130].
129
Le Bis, 'Dossier', nos 39 [1–2], 40–3, 45; Foed., viii, 305–10, 310–11, 315–16, 318–19.
130
Бюджет: *Rey, ii, 623–4 (во