Обогатили ли войны Англию? Многие современные французы считали именно так. Тома Базен считал, что англичане извлекли из Франции "неизмеримые богатства". Ему казалось очевидным, что процветание Англии было зеркальным отражением разорения Франции. Англичане разграбили Францию. Они получили пожалования на земли в Нормандии, которые были конфискованы у их французских владельцев. Они взимали pâtis, грабили захваченные города и брали ценных пленников, с которых требовали большие выкупы. Некоторые английские капитаны наживали состояния, которые они привозили в Англию и тратили на показуху или инвестировали, как правило, в землю и здания. Их траты приносили деньги в английскую экономику, косвенно принося пользу многим, кто никогда не ступал на землю Франции. Генри Гросмонт, граф Дерби, по слухам, оплатил всю стоимость строительства Савойского дворца в Стрэнде за счет выкупов, полученных после битвы при Обероше в 1345 г., а Томас Уолсингем считал, что награбленное в Кале в том же году можно увидеть в каждом зажиточном доме в Англии. Эти истории имели тенденцию обрастать неправдоподобными подробностями. Но великие шевоше XIV века, несомненно, создавали идеальные условия для наживы такого рода. Англичане все время наступали имея тактическое и техническое превосходство на поле боя.
Когда в 1530-х годах антиквар Джон Лиланд совершал путешествие по Англии, прошлые войны все еще оставались в памяти. Люди указывали на огромные замки и дворцы, которые, по их словам, были построены на трофеи из Франции. В некоторых случаях это был миф, который с удовольствием повторяли доверчивые владельцы. Но очевидно, что строительство великих аристократических особняков успешными солдатами, нажившими деньги во Франции, было бурным. Богатство было путем к статусу, а строительство особняков — публичным его подтверждением. Рыцарь из графства Дарем сэр Уильям Боуз, отправившийся в 1417 г. в Нормандию вместе с Генрихом V, вернулся в 1423 г. по меньшей мере с двумя пленниками. Лиланду рассказывали, что он "разбогател и, вернувшись домой, приумножил свои земли и славу". Свою славу он запечатлел в камне, построив замок Стритлам — единственный примечательный новый особняк, возведенный на северо-востоке в XV веке. Херефордширский рыцарь сэр Роланд Ленталл сражался при Азенкуре и "взял там много пленных, на выкупы от которых он начал строить новое здание и усадьбу в Хэмптоне". Примерно в 1425 г. сэр Уолтер Хангерфорд, будущий казначей Англии и основатель семейного состояния, значительно расширил свой замок в Фарли на реке Фром в Сомерсете. Часть огромного богатства Хангерфорда была получена благодаря службе королю Англии и удачным бракам. Но наибольшее богатство ему принесли военные доходы. Его свита взяла не менее восьми ценных пленников при Азенкуре, а сам он был щедро одарен Генрихом V нормандскими землями. Замок Амптхилл, "величественно стоящий на холме" со сторожевой и девятью другими башнями, был построен сэром Джоном Корнуоллом "из тех трофеев, которые, как говорят, он завоевал во Франции". Сэр Джон был человеком скромного дворянского происхождения, ставшим известным благодаря богатству, полученному в войнах Генриха IV и Генриха V. В 1412 г. он получил 21.375 экю (около 3.600 фунтов стерлингов) в качестве своей доли оплаты за участие в походе армии герцога Кларенса. Три года спустя он захватил графа Вандомского и еще несколько ценных пленников при Азенкуре. Кроме того, он занимался прибыльной перекупкой чужих пленников[1085].
Однако эти видимые признаки богатства были обманчивы. Поразительным в роскошных резиденциях успешных английских солдат является то, что почти все они были построены на состояния, нажитые до 1425 года. Кампания при Азенкуре стала последним великим конным рейдом в стиле Эдуарда III и Черного принца. В дальнейшем условия для обогащения были сложнее. Английские капитаны не спешили домой с добычей, как победители Азенкура или их предшественники XIV века и находились во Франции, где были заняты постоянной военной оккупацией. Оккупация давала меньше возможностей для получения прибыли и требовала больших затрат. Прибыль, если она была, как правило, оставалась во Франции и приносила мало пользы Англии. Самым большим источником богатства для английских капитанов во Франции в этот период были земельные пожалования в Нормандии и Мэне. Но они сопровождались военными обязательствами, на которые уходила большая часть доходов, а сами земли нельзя было продать без разрешения, которое давалось крайне редко. Выкупы переводились в Англию чаще, чем земельные доходы, но и поводы для их получения были более редкими. Золотые выкупы Азенкура продолжали взиматься в течение тридцати лет после битвы. Доля герцога Бедфорда (предположительно треть) в выкупах за пленных в битве при Краване в 1423 г. составляла 160.000 салюдоров (около 27.000 фунтов стерлингов). Выкупы за пленных в битве при Вернёе в следующем году были, несомненно, больше. Только за герцога Алансонского было заплачено 200.000 экю (около 33.000 фунтов стерлингов). После Вернёя, однако, сражений было немного, и большинство из них англичане проиграли. С 1429 г. они вообще перешли к обороне. В таких условиях мало кто отсылал добычу домой[1086].
1085
Basin, Hist., i, 291; Leland, Itin., i, 102–3, 138, ii, 9, 72; Emery, i, 138–9, ii, 205–6, 544, iii, 553–7. Боуз: ODNB, vi, 945–6. Лентал: *N. H. Nicolas, History of the Battle of Agincourt, 3rd. ed. (1833), 381. Хангерфорд: Roskell (1956), 303–5, 314, 315, 316–17. Корнуолл: VCH Bedford, iii, 270; Reeves (1981), 156–7, 169–73; M. K. Jones (1991), 225.