Весть о приближении Бедфорда была доведена до командиров Дофина в Вернёе поздно вечером 16 августа, когда они собирались на военный совет. По первым данным, численность английской армии составляла 18.000 человек, но герольды, вернувшиеся из лагеря Бедфорда, опровергли это предположение. Они считали, что у него не более 10.000 человек. На самом деле англичан было значительно меньше, точно не более 8.000. Дофинистов было вдвое больше, но их армия была еще более разнородной, чем у противника, поскольку примерно половина из них были шотландцами, а многие остальные — итальянцами или испанцами. Французов было не более 3.000 — 4.000 человек, причем некоторые из них были как бойцы ненадежны. Как это часто бывало в больших французских армиях, из-за отсутствие твердого политического руководства не было и четкого командования. Будучи коннетаблем Франции, граф Бьюкен превосходил всех по должности, но его авторитет оспаривался другими. Дуглас, который был эффективным капитаном новой шотландской армии, претендовал на первенство в командовании в качестве лейтенанта Карла VII. Молодой герцог Алансонский претендовал на командование как старший из присутствующих пэров, хотя и не обладал достаточным опытом. Французских капитанов раздирали прошлые обиды и нынешняя ревность. Жан де ла Э, сеньор де Кулонс, командовавший кавалерией Анжу и Мэна, не мог смириться с тем, что находится в одной армии с графом д'Омаль.
Главный вопрос, стоявший перед ними, заключался в том, стоит ли вообще вступать в бой. Граф д'Омаль, виконт Нарбонский и другие опытные французские капитаны были против сражения. Они считали, что правильнее всего вывести гарнизон Вернёя и отступить, чтобы затем напасть на другие английские крепости с небольшими гарнизонами в этом регионе. Никто, по их мнению, не должен советовать королю Франции рисковать ввязываться в сражение с англичанами, если на то нет веских причин. С падением Иври таких причин больше не было. Шотландцы, Бьюкен и Дуглас, отложили в сторону свои личные разногласия и высказались за то, чтобы остановиться и дать сражение. Они и раньше побеждали англичан в поле, у них были лучники, не уступавшие лучникам Бедфорда и они считали, что отступать было бы трусостью и вредно для дела дофинистов. Приближение герцога Бедфорда заставило споры умолкнуть. Все понимали, что теперь выбора нет. Вскоре от регента прибыл герольд с вызовом на бой на следующее утро. Французские капитаны поручили ему передать своему господину, что они готовы и ждут его[174].
В военном плане мнение графа д'Омаль и виконта Нарбонского было вполне обоснованным, но в политическом плане шотландцы были, несомненно, правы. Отступление армии при приближении врага было бы воспринято как поражение. Фиаско у Мелёнского моста должно было быть у всех в памяти. На карту было поставлено очень многое, ведь борьба за верность французов достигла критической точки. Формирование огромной армии Дофина вызывало большие надежды у его сторонников и смятение у крупных феодалов, заключивших мир с англичанами, заставив их задуматься о правильности сделанного выбора.
Не только герцоги Бургундский и Бретонский пересматривали свои прежние решения. Карл II, герцог Лотарингский, был одним из многих видных французских дворян, которые пытались поддерживать обе стороны до тех пор, пока не станет ясно направление развития событий. Он сотрудничал с Генрихом V и был давним союзником герцога Бургундского, но его зятем и наследником был дофинистский принц Рене Анжуйский. Карл II рассчитывал на поражение англичан и собирал войска для снятия осады с Гиза в интересах своего зятя, который был сеньором этого города. В Пикардии, где непомерные амбиции и жестокая манера ведения войны нажили Жану де Люксембургу немало врагов, группа дворян, владевших важными городами и замками, собралась в Руа и приняла решение сдать их врагу в случае победы дофинистов.
174
Journ. B. Paris, 197; Chron. Pucelle, 223–4; Liber Pluscard., i, 359–60; Basset, Chron., 214. Кулонс: Chron. Pucelle, 215.