К концу Первой мировой войны не осталось ни одной державы, не осведомленной о стратегической важности нового топлива – нефти – для грядущей военной и экономической безопасности. К концу войны, по меньшей мере, 40 % британского военно-морского флота работало на жидком топливе. На момент начала войны, в 1914 году, французская армия имела лишь 110 грузовиков, 60 тягачей и 132 аэроплана. Четыре года спустя, в 1918 году, Франция увеличила свой парк до 70 тыс. грузовиков и 12 тыс. аэропланов, в то время как Британия, и в последние месяцы войны Америка, имели на военной службе 105 тыс. грузовиков и свыше 4 тыс. аэропланов. Во время заключительных англо-французско-американских наступательных операций на Западном фронте в этой войне потреблялось поразительное количество нефти: 12 тыс. баррелей в день.
К декабрю 1917 года французские запасы нефти были столь малы, что генерал (на тот момент) Фош требовал от премьера Клемансо срочно обратиться к президенту Вудро Вильсону. «Срыв поставок нефти приведет к немедленному параличу наших армий и может принудить нас к миру на неблагоприятных для союзников условиях, – написал Клемансо Вильсону, – безопасность союзников состоит в равновесии. Если союзники не желают проиграть войну, тогда в момент мощного германского наступления они не должны позволить Франции испытывать недостаток нефти, которая необходима в грядущих боях как воздух».
Группа Рокфеллера «Стандарт Ойл» ответила на призыв Клемансо, дав силам маршала Фоша жизненно необходимую нефть. Испытывая недостаток в румынских нефтяных поставках, лишенные доступа к нефти Баку, хоть и подписавшие русско-германский Брестский мир германские войска оказались неспособны к последнему наступлению в 1918 году, так как не хватало цистерн с моторным топливом, требовавшихся для создания достаточных резервов.
Британский министр иностранных дел лорд Керзон вполне справедливо отметил: «Союзников принес к победе поток нефти… С момента начала войны нефть и нефтепродукты стали относиться к категории основных средств, с помощью которых они (силы союзников) должны были ее вести, и с помощью которых они могли победить. Как могли бы они обеспечивать маневры флота, перебрасывать войска или производить отдельные взрывчатые вещества без нефти?». Это событие произошло 21 ноября 1918 года на торжественном обеде, посвященном победе, десять дней спустя после прекращения огня, завершившего войну. Французский сенатор Анри Беранже, руководитель французского органа военного времени «Генерального Комитета по нефти», добавил, что нефть была «кровью победы. Германия слишком похвалялась своим превосходством в железе и угле, но не придала должного значения нашему превосходству в нефти».
Учитывая это проявившееся значение в войне нефти, мы должны здесь проследить ход послевоенной версальской реорганизации, уделяя особое внимание британским целям.
Создание Британией Лиги наций на Версальской мирной конференции 1919 года стало средством придания международной легитимности неприкрытому империалистическому территориальному захвату. Для финансового истеблишмента лондонского Сити потеря сотен тысяч британских жизней ради доминирования в будущем мировом экономическом развитии посредством контроля над сырьем, особенно над новым ресурсом – нефтью, было, по-видимому, сравнительно малой ценой.
Тайная восточная война
Ничто не могло продемонстрировать лучше тайные планы Британии и ее союзников в войне 1914–1918 годов против центральных держав, объединившихся вокруг Германии, Австро-Венгрии и оттоманской Турции, чем тайное соглашение, заключенное в грохоте битв в 1916 году. Его подписали Британия, Франция, позднее Италия и царская Россия. Названное в честь двух официальных лиц, англичанина и француза, готовивших проект, соглашение Сайкса-Пико в деталях раскрывает предательство Англии и ее умысел захватить командные высоты в неразработанных нефтеносных залежах Арабского (Персидского) залива после войны.
Пока частично оккупированная Германией Франция завязла в кровавой и бесплодной резне, Британия перебросила поразительно большое число своих солдат, несколько частей общей численностью более чем 1,4 млн. человек, на восточный театр военных действий.
Английские публичные разъяснения этого экстраординарного перемещения драгоценных дефицитных людских и материальных ресурсов в восточные пределы Средиземноморья и Персидский залив заключались в том, что это должно было повысить боеспособность России против центральных держав, а также обеспечить доставку русского зерна в западную Европу, где в нем была острая необходимость.