Кажется странным, почему не пошел он дальше, в глубь открытой им неведомой страны? Ведь он так мечтал продолжить опыты! Ученик Столетова и его ближайший сотрудник в то время Алексей Петрович Соколов говорит, что причиной прекращения опытов явились внешние обстоятельства. Столетов был очень сильно обременен лекционной деятельностью. Он читал лекции не только на физико-математическом, но и на медицинском факультете, не находя возможным избавиться от преподавания на этом факультете. Немаловажную роль сыграло и то, что у Усагина стало значительно меньше свободного времени — помощнику Столетова поручили обслуживать демонстрационными опытами и лекции Соколова.
Была и еще одна причина, о которой глухо упоминает Соколов: «Та неблагоприятная обстановка, в какой работал Александр Григорьевич, слишком тяжело отзывалась на его здоровье. Все это заставило его на время остановить свои исследования, в надежде снова приняться за них при более благоприятных обстоятельствах».
Объяснение Соколова кажется убедительным. Столетов постоянно ощущал острый недостаток во времени. Потому так велики были промежутки между его исследованиями. Ведь только через 7 лет после работ по измерению скорости электромагнитных процессов ученый снова смог заняться исследованием фотоэффекта.
В одном из писем к Михельсону (10 февраля 1891 года) Столетов сетовал: «Актино-электричество в разреженных газах двигается, но крайне медленно», а через несколько месяцев (30 октября) он пишет ему же: «Экспериментировать решительно некогда».
У великого труженика Столетова было слишком много обязанностей, слишком много дел, от которых он не считал себя вправе уклониться. Он не только исследователь, он и профессор. После летнего перерыва Столетов снова с головой уходит в университетскую жизнь. Много сил и времени отнимает подготовка к лекциям. Наука не стоит на месте. Совсем недавно Генрих Герц наконец-то получил предсказанные теорией электромагнитные волны. Теперь родство света и электричества, которое утверждал и сам Столетов своими опытами, стало совсем явственным.
Описание опытов Герца надо обязательно включить в университетский курс. Необходимо вообще пересмотреть весь курс с точки зрения восторжествовавшей электромагнитной теории. Надо включить в курс и рассказ о последних достижениях электротехники.
Много сил отнимает и лаборатория. Ее надо расширять, совершенствовать. Все это попрежнему приходится делать в «неблагоприятной обстановке». Каждый новый прибор, каждая новая установка завоевываются ценой нудных хлопот, стычек с университетским начальством и министерством.
Приходится изловчаться, придумывая иной раз хитрости, чтобы раздобыть какую-нибудь мизерную сумму для лаборатории.
Дело иногда доходит до анекдотов. Лаборатории позарез нужен токарный станок, без него механик как без рук. Столетов направляет правлению университета счет на 300 рублей для приобретения станка и различных инструментов. Счет возвращается неподписанным. Правление наотрез отказывается дать эту «колоссальную сумму», к тому же на такое «неподходящее», по его мнению, для физической лаборатории оборудование, как токарный станок. Но Столетов не отчаивается. Вместе со своим ассистентом он придумывает хитрый план убедить правление. Эти господа не понимают того, что им объясняют на русском языке, ну что же, попробуем объясниться на иностранном, он им милее и понятнее. Как по-немецки токарный станок?
— Drehbank? Хорошо!
Выждав некоторое время, Столетов сообщает правлению, что лаборатории нужна «точная дребанка», на приобретение которой он просит разрешения истратить 300 рублей. Александр Григорьевич пишет вместо слов «токарный станок» даже не «дребанк», а озорное, с оттенком пренебрежения «дребанка», и к тому же не какая-нибудь, а «точная». Отсылает счет в правление и ждет, почти уверенный, что клюнет на «точную дребанку», — он знает ключ к сердцу сидящих в этом учреждении. Счет возвращается подписанным. Токарный станок у лаборатории будет.
В конце 1889 года в жизнь ученого вторгается горе. Из Владимира приходит письмо сестры. Варя сообщает брату тяжелую весть: мать серьезно заболела.
Александр Григорьевич бросает все — лекции, заседания, учеников. С колотящимся сердцем он уже на следующий день входит под крышу родного дома. «Ну как, жива?» — спрашивает он с изменившимся лицом и узнает, что опоздал: мать умерла.
Смерть матери была жестоким ударом для Александра Григорьевича. Он был редким сыном. Мать для него, не имевшего ни жены, ни детей, была самым дорогим человеком. С тяжелым сердцем возвращается Столетов из Владимира. Но нельзя опускать руки, надо работать и работать — он так многим нужен.