Шли годы. Мангупское городище превращалось в забытый памятник истории. Французский инженер Боплан побывал здесь около 1660 г. и отозвался о нем уже как о незначительном местечке. На картах Крыма XVII- начала XVIII в. в числе немногих крымских городов Мангуп еще показан. Но со второй половины XVIII в. память о нем глуха.
Мангуп почти опустел, когда по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору (1774 г.), заключенному после русских побед над турками, все христианское население полуострова было вынуждено, как говорится, "в принудительно-добровольном порядке" покинуть Крым. Город лишился последнего присмотра и быстро превращался в руины. Видимо, поэтому сюда, по распоряжению татарских властей, переселилось несколько десятков караимских семейств, издавна живших в Табана-Дере.
С окончательным утверждением в Крыму русской власти (1783 г.) Мангуп приходит в полное запустение. Оказавшись в стороне от новых проезжих дорог, он долго почти ни кем не посещался.
Поселения хлебопашцев и виноградарей, хижины рыбаков и скотоводов Феодоро существовали и после того, как сгинуло княжество и быльем поросла память о его столице. Многие села современного Крыма ведут свое начало от средневековых.
Жизнь продолжалась. Как и прежде, народу пришлось кормить и свою знать, что стала служить турецким и татарским владыкам, а заодно и новых господ. Властители то и дело сменялись, враждовали, истребляли друг друга, но народ оставался. Он жил и творил Историю. Так нельзя ли сказать о нем обстоятельнее, шире?
Хотелось бы, конечно, побольше узнать об этносе и культуре трудового населения средневековой Таврики, полнее раскрыть его социальное расслоение, ярче осветить быт, заглянуть в жилища, увидеть, как жили люди. Хотелось бы рассмотреть на большем числе примеров организацию сельского хозяйства, ремесла, торговли, уяснить их экономические потенциалы. Хотелось бы…
Однако задача эта не из легких.
Как подойти к ее решению?
Княжество Феодоро и его столица не оставили по себе ни метрических и нотариальных актов, ни жалованных грамот, ни монастырских и церковных анналов или судебных дел, ни записей торговых сделок — словом, нет документов. И совсем не потому, что всего этого не было: многое, очевидно, погибло — сгорело в пожарах, сопровождавших военные столкновения, уничтожено жителями Таврики, пожелавшими скрыть свое прошлое ввиду выселения христиан из Крыма. А все, что могло сохраняться церковью, — уплыло от рук исследователей. Уплыло в прямом смысле слова: немалая часть местного православного духовенства бежала за море, прихватив с собою архивы монастырей и сельских церквей.
Немногим может располагать историк. Кроме тенденциозного отражения дел Феодоро в документах Крымского ханства, да в генуэзских актах, уставах, служебной переписке, у него есть лишь один источник — объективные, но, к сожалению, все еще скудные археологические данные. В полной ли мере учтены они в этой книге? Ответим: использовано то, что сочтено достоверным и достаточно ясным.
За пределами книги оставлена работа А. Л. Якобсона "Раннесредневековые сельские поселения юго-западной Таврики",[18] отмеченная печатью небрежности и спешки. Несоответствие выводов приводимому археологическому материалу, отсутствие культурно-исторической стратиграфии, неточности в описании памятников, ошибки в указании их местоположения и т. д. — не слишком ли для одной книги?..
Наберемся терпения — археология дело трудоемкое и нескорое.
Итак, в социально-экономическом отношении Феодоро и его столица изучены слабо. Немногим более (лишь по косвенным источникам) известна политическая история Мангупа. Но мы не завысили исторический «ранг» княжества. Не такой уж глухой, далеко не пассивной стала в XIV–XV вв. эта бывшая византийская фема, как может показаться по скудости ее собственных исторических документов.
Обладание Крымским полуостровом всегда означало преобладание на Черном море. Упустить из виду этот факт значило бы недооценить и те великие торговые пути, что тут проходили, и те политические и культурные связи, которые развивались в Азово-Черноморском бассейне. Родившись здесь, в самой гуще сложно переплетавшихся интересов больших стран Запада и Востока, маленькое княжество Феодоро не просто сверкнуло и исчезло, точно яркая бабочка-однодневка. Оно наращивало свой удельный вес, мужало в битвах; теснимое татарами и генуэзцами, упорно пробивалось к морю; оно искало и достигало политического признания. Из него уже вырастало нечто большее, чем фема климатов, и мы видели, как Мангуп сделал первые шаги на мировой исторической сцене.
Укрепления южной Таврики XIV–XV вв.
Но случилось то, что случилось. На крымских "подмостках истории" был разыгран не тот спектакль, в котором Мангуп мог бы выступить в первой роли. Другое государство средневекового Крыма — татарское ханство — при помощи турок захватило главную роль и сыграло ее по-иному: вопреки интересам и древним правам Русской державы, по подсказке «блистательной» Порты…
На заброшенном пепелище
Осенью 1975 г. полтысячелетия минет с того кровавого дня, когда пленен был князь и погибла его дружина, когда под ударами османов пала столица феодоритов и рухнуло княжество Феодоро. А последние жители Мангупа покинули его относительно недавно — всего около двух столетий назад. Триста лет они растаскивали камень руин для своих убогих нужд, и многие блестящие строения исчезли бесследно. О былом величии города еще говорят лишь оборонительные стены с башнями, полуразрушенная цитадель да развалины большого храма. До сих пор поражают всех и пещерные сооружения с исчезающими остатками фресок "дивной красоты", как в свое время писал известный, ныне покойный художник и искусствовед И. Э. Грабарь.
Перечень уцелевшего, как видим, невелик. Но в нем ли суть дела? Остался комплекс археологических памятников, ценный тем, что он почти не осложнен позднейшими культурными отложениями, не искажен радикальными перестройками. Яснее, чем где бы то ни было в Крыму, здесь запечатлен важнейший этап исторического процесса, когда формируется средневековое государство, происходит становление феодальных отношений. В этом и состоит выдающееся научное, познавательное и, если можно так выразиться, «лабораторное» значение бывшей столицы феодоритов.
Мангуп наших дней — не только объект научных исследований и место историко-археологических экскурсий. Летом подъем на него — цель многих чисто туристских походов. Одних привлекает сюда колоритная и трагическая история Феодоро, интерес к древностям, других — красота ландшафта. Видимо, у всех надолго остаются в памяти седые руины, потонувшие в буйном лесу. Куда ни поворотись — видишь, как белеют они на фоне темно-зеленых сосен или сверкают сквозь яркую листву, дрожащую от едва ощутимого ветра.
Лес Мангупа! Есть ли где благоуханнее и краше?..
Весной молодой кизильник разбрасывает по нежно-зеленым склонам золотистую россыпь своих цветущих ветвей. А рядом примостились среди развалин дикие отпрыски древних яблонь и груш, и пелена бело-розовых лепестков устилает землю.
Нет леса свежей и желанней и в знойное лето: каждому в радость прохладная тень его кущ и струя родника под скалистым обрывом.
Осенью тот же лес, по-княжески одетый "в багрец и золото", роняет тихий лист на грустное пепелище феодоритов. Стужей дохнёт зима, заморосят дожди, и сквозь посвист сосновых ветвей, сквозь треск бурелома слышатся или чудятся невнятные стенания ветра в пустых и холодных пещерах. А по безлюдному плоскогорью, по зимнему пастбищу, где неистово зеленой травой зарастают древние руины, пронесутся вдруг, оглашая тишину ржаньем, чьи-то кони, хлебнувшие воли и простора.
Прекрасны в ту пору и голые скалы Мангупа. Необъятные горные дали открываются с их высоты.