Ораниенбаум вырос вокруг Большого дворца, принадлежащего Меншикову. Но и тут основной «ансамбль сложился прим. в 50—70-е годы XVIII в.». В те же годы основан город-спутник Петербурга Павловск (1777): подарен Екатериной Павлу и его жене как особое «гнездо» великих князей.
Разумеется, город Петербург и его спутники строились и потом. В конце XIX столетия построена, например, Адмиралтейская набережная (1873–1874). Но основное строительство шло уже не здесь, не в центральной части Санкт-Петербурга. Оформлялись районы выше по течению Невы: Петровская набережная (1901–1903), Литейный (1874–1879) и Троицкий мосты (1897–1903), возводятся многие здания Каменного проспекта, отстраивается ансамбль Аптекарского острова (до того — в основном дачного района). Там строится ансамбль улицы проф. Попова и набережной Карповки, Ботанического института и Электротехнического института.
Но центральная часть города, ее историческое ядро — возведено, и приняло свой окончательный вид. Это раз.
Город расширяется, изменяется, но в уже размеченном, уже распланированном пространстве. Это два. Ведь расстраиваются и превращаются в районы городской застройки районы дач. То, что было окраиной, становится центром, и так далее.
Как видно, центр города уже сформировался. Совершенно регулярная застройка, нарушенная только в древнейшей части города: вокруг Петропавловской крепости
До середины XVIII века не было ясно даже, где у города будет центр. Теперь идет рост одного и того же, уже сформировавшегося города, в уже намеченном географическом контуре.
Здесь особенно хорошо видно, что планировка изначального Петербурга воспроизводила планировку Москвы — с поправкой на то, что это была не окружность, а полуокружность
Расстраиваются и города-спутники — но и это все те же города-спутники, а новые не возникают.
Если бы современный житель Санкт-Петербурга или хорошо знающий его приезжий перенеслись бы на «машине времени» в 1740 или 1750 год, они бы не узнали города. Почти нет даже знакомых строений, а вроде бы знакомые не узнать — даже и Петропавловскую крепость: до перестройки 1830-х годов она имела совершенно иной вид. Городские ансамбли организованы совсем непривычно; все площади и почти все улицы какие-то «не те».
А вот перенесясь в 1850, даже в 1840 год, наш современник обнаружил бы хорошо знакомую ему картину — можно сказать, тот же самый, привычный город. Стоя возле Адмиралтейства или прогуливаясь по Дворцовой набережной, Александр Сергеевич Пушкин и Николай Васильевич Гоголь наблюдали примерно ту же самую картину, что и мы с вами. Разве что проводов для троллейбусов и фонарных столбов не было в тогдашнем Петербурге… Но, с другой стороны, были коновязи, вполне напоминавшие фонарные столбы.
Прошу извинить за обилие названий и цифр — тем более во всех них нет решительно ничего нового, в любом справочнике их можно найти. Но должен же я был доказать читателю свою идею. Поверьте — я мог бы продолжать этот поток фактов, названий и дат, показав время возведения еще многих сооружений, — и все эти факты полностью подтвердят главное: тот Петербург, который мы знаем, реально начали строить в середине XVIII века, с 1760-х годов, и построили где-то к 1840-м годам. Примерно за 80 лет.
Интересно, что до конца XVIII века Петербург вовсе и не был каким-то особенно вольнодумным местом. Попытка ограничить монархию в 1730 году никак не связана с Петербургом. Кланы Долгоруких и Голицыных, основных зачинщиков конституционного ограничения монархии, традиционно связаны с Москвой, но никак не с Петербургом.
В 1728 году внук основателя Петербурга, Петр II, даже перенес столицу обратно в Москву. Действие прошло незамеченным: Петербург вовсе не был тогда прекрасным городом, потеря которого всерьез кого-то волновала. Скопление уродливых, в основном деревянных сооружений можно было покинуть без ущерба для будущего страны, тем более для развития культуры и архитектуры.
В 1730 году Анна Ивановна переносит столицу обратно в Петербург… С тех пор до 1918 года никто не предпринимает попыток лишить Петербург статуса столицы, но первое время и ничего особенного в этом городе не происходит.
Гвардейские перевороты? Но ведь поступки гвардейцев совершенно лишены всякой идейной основы. Идет обычнейшая борьба феодальной верхушки за права, привилегии, земли и крепостных. Вряд ли в Москве она была бы какой-то иной, не такой, как в Петербурге.