Да, «на улице чай не Франция». Ничего не поделаешь, пьют белорусы и выражаются отнюдь не языком Пушкина и не языком Купалы. Только Михеева напрасно так высоко задирает нос — язык ее тоже не идеален. Вот, например, в том же тексте грубая лексическая ошибка: «рыдлёвачку для пясчаных калачыкаў»[131]. «Песчаными», вообще-то, бывают «почва», «берег», «пляж», «буря», «вихрь» и так далее. Куличики из песка — «песочные».
Завершается сей замечательный опус так: «Заканчивайте этот детский сад, не просто потребляйте город, а любите его действенно! <…> Чтобы, когда этот город окончательно продадут москалям, арабам и китайцам, мы хотя бы вспомнили, за что мы так любили его»[132].
Хочется верить, что ничего против русских по национальности Михеева не имеет, как все «левые», она, безусловно, «интернационалистка», а слово «москаль» употребила только затем, несомненно, чтобы ее статья на 34mag.net получила несколько ксенофобских «лайков», — в Белоруссии в столичной «прогрессивной» среде русофобия поощряется, и поощряться стала давно (задолго до войны в Донбассе, а в настоящее время она цветет пышным цветом), да и не одна она. Например, поющего гадости о китайцах примитивного рэпера Винсента «раскручивают» не где-нибудь, а на белорусском радио «Свобода». «Мы уже не Белоруссия, а Белокитай, — поет рэпер на радио, которое финансируют американцы, но об американцах почему-то не поет. — Я уже не Василь, я теперь — Вау Хиль, вместо хоккея играем в пинг-понг, теперь наш президент — это Лука Шинь»[133]. Ёу!
Не надо осуждать «марксистку» за то, что прогибается под господствующую истерию, за то, что уподобляется рэперам, блогерам и хипстерам, — человек слаб, к тому же у меня есть подозрение, что Л. Михеевой очень хочется признания и власти: «Чего хочет женщина? — пишет она в статье на украинском левом ресурсе “Лива”. — Права голоса, справедливой организации ее труда, признания, власти, секса, творчества — хотя бы этого, но и много другого»[134]. А чего «другого», не пишет. Остается только догадываться…
«Дар» радикализма
Человек, впервые обращенный в социaлизм, внaчaле ведет себя, кaк помешaнный; он не понимaет, кaк другие не видят столь простой истины, и думaет, что сможет зa неделю обрaтить в свою веру весь мир. Но вскоре он узнaет, кaк труднa зaдaчa…
Однажды, вмешавшись в полемику на фейсбук-странице Лидии Михеевой, я получил от «Прасвета» приглашение на интервью. Сейчас, по прошествии года, я понимаю: наполнять сайт редакторам абсолютно нечем, поэтому они и пошли на такой отчаянный риск: выпустили интервью, в котором я, насколько это было возможно, разоблачал сервилизм и продажность белорусской политической и интеллигентской, прежде всего, писательской, среды, ее геттоизированность, замкнутость на внутреннем белорусском контексте и равнодушие по отношению к происходящим в мире процессам.
Интервью появилось на сайте неотредактированное, стилистически необработанное, с теми свойственными устной речи инверсиями, которые писатели обыкновенно используют для создания образа простака-говорящего, без исправления нескольких фактологических неточностей, не очищенное от лишней экспрессивной и «площадной» лексики, — во время беседы с Михеевой по неосторожности я позволял себе довольно хлесткие выражения, кто же мог знать, что Михеева не пришлет текст перед публикацией мне на вычитку, пренебрегая как минимум репутацией профессионала. Другие сделанные ею интервью сложно упрекнуть в дилетантизме, поэтому я усматриваю в поступке Михеевой, тем более зная теперь о ее уникальном даре приспосабливаться к любым обстоятельствам, определенную подстраховку: дескать, пропустим в журнал радикальность, но пусть наш герой, на всякий случай, выглядит этаким гунном, «бешеным» — что, мол, с такого возьмешь?!
Свои вопросы и реплики «марксистка» отредактировала так, чтобы ни у кого не возникло сомнений: Михеева — мыслящий тонко, ясно излагающий мысли интеллектуал! «Вот, например, мой любимый его роман “Дар”, — делилась своими читательскими увлечениями отредактированная Л. Михеева во время беседы. — Главный герой “Дара” пишет книгу о Чернышевском и выводит Чернышевского простофилей, дурачиной, делает это блестяще, с иронией. Я понимаю, зачем это сделал Набоков. Чернышевский — это фигура, которую обожествляли революционеры, именно из него постепенно выросла советская литература, которую так ненавидел Набоков. Роман “Что делать?” был одним из самых влиятельных литературных произведений начала века, к которому все отсылали, которым зачитывалась молодежь. У Набокова выходит, что Чернышевский был тупица, одержимый, почти юродивый, жена у него была чуть ли не проститутка. Да сам роман “Что делать?” он блестяще высмеивает, показывая, насколько это бездарно. “Дар” — прекраснейшее произведение, и любя его, я не могу не отдавать себе отчет в том, что вся эта набоковщина связана со стилистической критикой “деталей”. Вы, люди, живете недостаточно изысканно. У вас плоские мысли. У вас недостаточно тонкие переживания… В этом столько презрения к “низшим”, менее аристократичным людишкам…»[135]. Как гладко звучит, не правда ли?
133
Цырк за дротам: Чароўны край — Белакітай // http://www.svaboda.org/content/cyrk-za-drotam-bielakitaj/25062533.html.
135
«Вопрос в том, какие альтернативы этому миру мы можем помыслить…» // http://prasvet.com/646. Интервью по моему требованию было удалено с сайта. Однако сохранились некоторые следы этой публикации. См., например: https://vk.com/wall162694863_286.