– Это моя профессия. Но я же не говорила, что и сейчас работаю учителем, – заявила Джоселин, умышленно придав голосу спокойный, разумный тон и мысленно поблагодарив Бога за то, что тот подсказал ей выход из этой ситуации.
Однако Такера не удовлетворил ее ответ, и он продолжил выпытывать:
– Но если вы не работаете учителем, то что же вы тогда делаете?
Ей на помощь пришел Обедиа:
– У вас творческий отпуск?
Она взглянула на него с облегчением и благодарностью.
– Я никогда не считала его таковым, но да, так оно и есть.
– А что вы преподаете? – не унимался Такер.
К счастью, этот вопрос не мог выбить ее из колеи. Это был ее конек.
– Историю Америки.
– Именно поэтому вы решили посетить Вашингтон? – заключил он.
– Да. – Джоселин ополоснула лоскут в воде.
– В этом есть смысл. Может, это прозвучит банально, но Вашингтон именно тот город, на который стоит равняться, – признался Такер, продолжая следить за каждым движением Джоселин. – В конце концов, это столица нашей страны. Многие наши лидеры именно здесь вошли в историю. Одни, конечно, вполне оправданно, другие – не очень…
Это забавное замечание было типичным для стиля Такера, которым велась его колонка. Джоселин не могла сдержать улыбки на эти умные, хотя и немного циничные слова – они отражали печальную правду. Это был недоброжелательный юмор.
Однако сейчас ей не хотелось говорить ни о государственных лидерах, ни о столице вообще.
– Обедиа, вы нашли какое-нибудь антисептическое средство в той аптечке? – поинтересовалась она. – Я уже закончила, теперь нужно наложить немного антисептика на рану.
– Позвольте, я проверю. – Обедиа поставил ящик с медикаментами на стол, рядом с миской и щелкнул металлическими защелками. Открыв его, он окинул взглядом содержимое. Аптечка была крупных размеров и битком набита всевозможными бинтами, марлей, ватой, мазями, спреями и разными таблетками.
– Вот это да! Да вы готовы практически к любому несчастному случаю!
– Всегда готов, – кивнув, подтвердил Такер.
– Дайте-ка я угадаю, – произнесла Джоселин, бросив на него любопытный взгляд. – Вы были бойскаутом!
– У меня даже есть значки в качестве доказательства. – И с серьезнейшим выражением лица, почти как у верховного судьи, Такер поднял вверх три пальца, символизирующие бойскаутский девиз. Однако глаза его сияли теплым, веселым блеском. – Я – справедливый, полезный и абсолютно надежный.
– Что-то подсказывает мне, что Бенедикт говорил Джорджу то же самое. – Рана на коленке была промыта, и Джоселин опустила лоскут в воду.
Такер нахмурился и чуть-чуть побледнел:
– Кто такой Бенедикт? Это ваш молодой человек?
– Нет. Бенедикт Арнольд, конечно, – пояснила Джоселин. – Так вы нашли антисептик, Обедиа?
– Вот есть какой-то спрей…
Но Такер его перебил:
– А, этот Бенедикт! А я и не подумал.
– …и тюбик с противовоспалительным кремом, – закончил Обедиа.
– Уверена, вы и не предполагали, – скептически произнесла Джоселин, потянувшись за тюбиком. – Подайте мне вот это, – обратилась она к Обедиа. – Мы намажем немного крема на марлю, приложим ее к ране и перебинтуем.
– У вас есть молодой человек? – прямо спросил Такер.
– А вам не кажется, что это не ваше дело? – огрызнулась Джоселин с холодной вежливостью.
– Может, и не мое. Все зависит от того, насколько серьезные у вас отношения.
– И если я скажу, что есть, что тогда? – Тюбик зашипел, когда она потрясла его и выдавила струйку крема.
– Все будет зависеть от того, насколько он большой. Но обручального кольца на вас нет. – Такер посмотрел на ее левую руку.
Хотя резиновые перчатки довольно свободно держались на ее руках, можно было точно сказать, что кольца на пальце нет.
– А может быть, я сняла его. – Тюбик опять зашипел, когда Джоселин выдавила крем на рану и влажную кожу.
– Если вы на самом деле его сняли, то правильно поступили, – заявил Такер, как всегда умея отыскать положительную сторону в любом деле.
– Почему? Может, я просто боюсь его потерять. – Джоселин закрутила тюбик.
– Может быть, – медленно протянул он. – И все-таки что-то подсказывает мне, что вы не носите кольца, потому что у вас его нет. А если у вас его нет, то, значит, на горизонте все спокойно. Вы не гуляли бы в одиночку по Вашингтону, а проводили бы выходные вместе с вашим парнем.
Лишь одного маленького намека на существование молодого человека оказалось достаточно, чтобы Такер занервничал. Но чем больше Джоселин врала, тем сложнее было доказать, что все сказанное – истинная правда.
Она решила сказать правду:
– У вас великолепная дедукция, Шерлок. У меня нет парня.
– Элементарно, моя дорогая Джонези, элементарно, – тут же подхватил Такер.
– Не называйте меня так, – проворчала она. Джоселин раздражало это имя, потому что оно было созвучно с нее собственным.
Она выпрямилась и сняла перчатки. Обедиа сдирал полоски с пластыря. Рядом на столе лежали большой марлевый рулон и тюбик с противовоспалительным кремом.
– А что не так, Джонези? – спросил Такер с невинным видом. – Разве это не ваше имя?
– Меня зовут Линн Джонс, а не Джонези. – Она открутила крышку на тюбике.
Он прищурился и внимательно посмотрел на нее.
– Не знаю почему, но мне кажется, Линн вам не идет. Не поймите меня неправильно. Линн – прекрасное имя, – поспешно добавил он. – Но когда вы произносите его, оно как будто стекает с ваших губ водой и звучит при этом как-то легко, немного мечтательно, безмятежно.
– И вы считаете, что Джонези мне больше подходит? – Она восприняла это как сомнительный комплимент.
– Я допускаю, что Джонс распространенная фамилия, но это придает ей сильное звучание. И именно поэтому вы меня зацепили – сильная, прекрасная, сногсшибательная и без обмана.
В том-то и заключалась проблема. Джоселин вся была сплошным обманом. Вовсе не Линн Джонс, а Джоселин Уэйкфилд. Не школьная учительница, а дочь президента.
– Это очень точная характеристика, мисс Джонс. – Обедиа с одобрением посмотрел на Такера. – Она действительно сильная. Когда вы упали, она отреагировала очень быстро и не выказала ни малейшего намека на панику. Разумеется, мисс Джонс привлекательная, а что касается сногсшибательности, то лучшее тому доказательство – ее отношение к вашим ранам. А ее доброе и заботливое сердце не вызывает сомнений.
– Вы правы! – Такер был абсолютно согласен с Обедиа.
– Прекратите! Оба! – приказала Джоселин, совесть которой не позволяла ей все это выслушивать. Почти в гневе она выдавила большую горошину мази на палец, проворчав: – Вы меня смущаете.
– К тому же она еще и скромная. – Похвала Обедиа была мягкой и простой, но его взгляд таил в себе секрет, который был понятен только им двоим.
У Джоселин появилось желание его толкнуть.
– Хватит! – запротестовала она. – Вы его поощряете, Обедиа.
– Хоть кто-то меня поощряет, – обрадовался Такер. – Вот вы еще ни разу меня не поощрили.
– Но это не дает вам права так говорить, – парировала Джоселин с вызовом.
– Нет, но это говорит о том, что я очень усердный, – заявил он угрюмо, а затем объяснил: – Поймите, у меня ведь мало времени.
– И у меня мало. А я трачу его на то, чтобы обмениваться с вами замечаниями. – Джоселин злилась и на себя, и на Такера. Она оторвала немного марли и снова опустилась на колени, чтобы было удобнее приложить ее к ране.
Такер благоразумно перевел разговор на другую тему:
– Ну, и на что же похожа моя коленка?
– На коленку, которую стукнули о бетон и содрали с нее пару лоскутков кожи. – Джоселин намазала крем на марлевую подушечку.
– Что, все так плохо?
В тот момент, когда Такер наклонился, чтобы осмотреть свое колено, Джоселин наклонилась, чтобы приложить к нему повязку. И они стукнулись головами. Джоселин моментально ухватилась за голову, главным образом, чтобы убедиться, что не съехал парик. Ушиб был не сильным.