– Делать что? – не поняла Джоселин.
– Есть суп. – Он кивнул в сторону ее тарелки. – Моя мама всегда говорила, что суп должен быть виден, но не слышен. Сколько раз я пытался есть его тихо, но все равно хлюпал!
– И я хлюпаю, если он очень горячий, – поведала Джоселин и равнодушно посмотрела на пару, которая прошла к свободному столику. Но вдруг ее пробила дрожь, когда она узнала Мод Фарнсворс и ее мужа, спокойного и непреклонного судью Дэвиса Осгуда Фарнсворса.
Ее первой реакцией было спрятаться под стол. Это желание стало еще сильней, когда Мод села прямо напротив Джоселин.
– Что-нибудь не так? – спросил Обедиа и внимательно посмотрел на нее.
– Нет! – мгновенно вырвалось у нее, и она тут же попыталась загладить эту поспешность. – Я просто задумалась над… – Она никак не могла придумать спасительной темы. Но, в конце концов, что могло быть безопаснее, чем Санта-Клаус? – Над всем тем, что вы сказали о Санте-Клаусе..
– Ну, надо же! – Такер смотрел нежным, удивленным взглядом. – Я думал о том же самом.
– Правда? – Джоселин почти задрожала от облегчения. Она тут же попыталась привлечь его к беседе на эту тему и отвлечь от себя внимание: – Что вас напрягает?
– Я не уверен, что слово «напрягает» правильное слово, но… – Такер помолчал, задумчиво сморщил лоб и продолжил: – Я помню, что вы рассказывали нам о святом Николае, Обедиа. Но с трудом понимаю, как мы перескочили от Санты к Богу. Хотя вы делаете это без особых усилий. – Как всегда, Такер говорил, широко размахивая руками.
– Наверное, вы спросите, почему легенда о Санта-Клаусе живет на протяжении пятнадцати веков? – произнес Обедиа вместе ответа.
– Это хороший вопрос, – одобрил Такер, нахмурившись еще сильнее. – Не уверен, что что-нибудь слышал об этом.
– Тогда, может быть, вам лучше спросить у себя, кто помогает выжить этой легенде? – Мягкая интонация Обедиа выражала его мудрость. Мудрость светилась в его глазах, словно теплый, яркий свет в темноте.
– Вы правы, – признал Такер, опустив вилку в салат. – Дети знают только то, что им рассказывают их родители. Это означает, что именно родители сделали легенду о Санта-Клаусе бессмертной. Но не только родители, – добавил он, – взрослые вообще!
– Как вы считаете, почему они это делают? – Обедиа задал этот вопрос с удивительно невинным выражением лица, и как всегда, стараясь подвести их к правильному выводу.
– Я могу назвать только одну причину. Санта во все времена был самым лучшим торговым трюком, – цинично заметил Такер и принялся за свой салат. – Во время рождественских каникул он продает больше товаров, чем Майкл Джордан.
– Но мы ведь любим не того Санту, который продает, – возразила Джоселин, и ее голос прозвучал гораздо громче, чем она ожидала. Джоселин украдкой глянула на Мод, сидящую за соседним столиком, и быстро отвела глаза в сторону, когда заметила, что та смотрит на нее озадаченным, неуверенным взглядом. Ее сердце сжалось, и беспокойство усилилось.
– А вы знаете, Джонези, – это правда. – Такер поднял вилку. – Даже, когда мы сидим перед телевизором, посмеиваясь над некоторыми рекламными роликами, где человек в костюме Санты продает бритвы или духи, то подсознательно понимаем, что настоящий Санта не стал бы этого делать. – Он замолчал и засмеялся над самим собой. – Вы слышали, что я только что сказал? Настоящий Санта-Клаус! Как будто он существует.
– Возможно, он живет в вашем сердце. – Обедиа произнес это тоном, в котором чувствовался вызов.
– Не знаю, зашел ли я так далеко. – Такер принялся резать помидор на маленькие кусочки. – Но буквально минуту назад я мог сказать мальчику Браэну, кто вы есть на самом деле. Однако когда вы стали выдавать себя за Санту, я просто стоял и смотрел. Меня сильно задело то, как мальчик реагировал на вас. Мне кажется, мы его жестоко обманули.
– Но почему вы так думаете? – нахмурилась Джоселин. – Это вовсе не было жестоким обманом.
– А как еще вы можете это назвать? – Такер насадил кусочек помидора на вилку. – Рано или поздно ребенок выяснит, что все эти годы родители его разыгрывали. И будет очень разочарован, что Санта-Клауса на самом деле не существует;
– А вы были разочарованы? – поинтересовался Обедиа.
– Что касается меня, то когда мои родственники решили мне раскрыть правду, я уже все это давно знал. – И Такер вопросительно посмотрел на Джоселин.
– Со мной было то же самое. – Она вспомнила, как ощутила в тот момент печаль и сожаление.
– Вы были расстроены? Злы? Ранены? – продолжал выпытывать Обедиа.
Такер задумался над этим еще до того, как вопрос был задан.
– Мне было просто жаль, и ничего более.
Джоселин даже не дослушала его ответ. Ее мысли вернулись к его предыдущему комментарию.
– Так, если вы считаете, что для ребенка вредно верить в Санта-Клауса, то почему же тогда вы не рассказали Браэну правду?
– А я никогда не говорил, что это вредно. – Такер одарил ее возмущенным взглядом.
– Но вы ведь считаете, что это неправильно, – напомнила она ему. – Тогда почему вы не рассказали мальчику правду?
Такер заерзал на стуле:
– Не знаю. Я думаю, не будет большого вреда, если он поверит в Санту еще немного времени.
Обедиа снова засмеялся низким, вибрирующим басом, привлекая к себе удивленные взгляды окружающих, в том числе и Мод Фарнсворс. Джоселин опустила голову почти на самую грудь и попыталась сосредоточиться на последних двух ложках супа.
– Кажется, я заметил нотку сожаления в вашем голосе, Такер, – слегка упрекнул его Обедиа.
– Я бы так не сказал, – запротестовал тот, но не отверг этого.
Внезапно Джоселин показалось, как будто свет вспыхнул в ее голове, и она захохотала немного удивленным и ликующим смехом, почти забыв про бабушкину подругу за соседним столиком.
– Но ведь так оно и есть! – Она изумленно посмотрела на Обедиа. – Не имеет значения, сколько нам лет и сколько мы знаем, какая-то наша часть все равно хочет верить в Санта-Клауса. Нет, даже более того, – вдруг осознала она. – В душе мы верим в доброту Санта-Клауса. Вот что и символизирует! Разве не так? Добро во имя Господа. Вот почему мы так стремимся продлить рождественские настроения.
– Могу поклясться, – поддержал ее Такер. – Так оно и есть.
В улыбке, которая сияла на лице Обедиа, было что-то блаженное.
– А если вы еще немного подумаете, то поймете, откуда это взялось. Разве это началось много-много лет назад, со времен епископа Николая из Миры? Разве он соперничал с тем, кому служил? А может быть, сам Господь вложил в наши сердца эту любовь к Санта-Клаусу?
Широко раскрыв глаза, Такер отложил в сторону вилку и откинулся на спинку стула.
– Это очень глубокая мысль.
– Если Он действительно это сделал, – продолжил Обедиа, – то совершенно естественно поинтересоваться почему. Он хочет, чтобы внутри нас жили дети?
Неожиданно Джоселин вспомнила цитату из Священного Писания.
– Иисус сказал: «Я говорю вам, вы до тех пор не войдете в Царствие Небесное, пока не станете как дети».
Такер удивился и обрадовался одновременно:
– Мой дедушка всегда говорил, что нет ничего сильнее, чем простая детская вера.
Джоселин рассеянно улыбнулась, погрузившись в свои мысли.
– В конце концов, может быть, верить в Санта-Клауса не так уж и глупо.
– Господь всегда выбирает слабые и глупые вещи в этом мире, чтобы наполнить их мудростью. – С этими словами Обедиа повернулся к официанту, приближающемуся к их столику с кофейником горячего, свежесваренного кофе.
Официант остановился возле них:
– Желаете еще кофе?
– Да, налейте мне, пожалуйста, – откликнулся Обедиа.
– И мне, пожалуйста. – Джоселин тоже протянула свою чашку.
Прямо напротив Джоселин сидела Мод Фарнсворс. Джоселин старалась быть осторожной и не смотреть на нее, но она ясно увидела, как Мод дотронулась до руки своего мужа и что-то ему сказала. Джоселин не могла расслышать ее слов, но по губам поняла, что Мод указывала на нее.