Про то, что Русско-японскую войну страна проиграет, потеряет Порт-Артур, часть Сахалина, а главное, десятки тысяч солдат и матросов, которые будут убиты, контужены, ранены?.. С фронта домой вернется огромное число покалеченных людей, озлобленных, со сломанной судьбой, которые, как оказалось, еще и дома никому не нужны.
Про революцию пятого года? Вот тут, прямо на московских улицах, по которым мы идем, будут стоять баррикады, литься кровь. Ведь сейчас идут последние годы спокойной жизни. Старт падению в пропасть даст Ходынка. В народе будут шептаться, что царь-то так себе, пока возят на ломовиках тысячи погибших, Николай танцует на балу у французского посла. Ах, он же с черным бантом танцует! Ну, это, конечно, все меняет. Потом эстафету примет Первая мировая с революцией. Тут, как говорится, уже без комментариев.
Что тут можно сделать, чтобы самому не сгинуть и близких людей спасти? Заниматься кунг-фу и побить всех злодеев? Не смешно. Глобальные общественные процессы перемалывают в труху целые нации. Уехать? Куда? В Австралию? Какие же капиталы надо иметь, чтобы устроиться в чужом обществе, встроиться в него, не дать себя сожрать местным акулам капитализма? Считай, вторую жизнь надо начинать. А по моей личной истории, так и вовсе третью.
– Ты готовишь хорошо?
– Прости, что?
– Ну вас же в пансионе учили готовить?
– Учили. Но мы только что говорили о тяжелых временах… – Вика даже остановилось, заглянула мне в лицо, мол, все ли со мной нормально?
– Есть способ их облегчить. Тяжелые времена.
– Какой?
Я оглянулся, разглядывая местность. Хитрюга Талль, пока я вещал о судьбах мира, потихонечку развернула меня и по Моховой почти подвела меня к Большому театру.
– Морковный суп.
Вика приложила ладошку мне ко лбу.
– Вот не пойму с холода, жар у тебя есть или нет?
– В архиве твоего папы есть старое письмо, – я убрал руку от лба. – Успокойся, жара нет, я не сошел с ума. От земского доктора Гладышева из Тамбовской губернии. Он утверждает, что если отварить полтора фунта моркови девяносто минут, потом протереть ее в пюре, добавить три грамма соли и залить все кипятком, то такой суп лечит диарею. В том числе у холерных.
– Ты шутишь? Простой суп?
– Да. Если это правда, а проверить действие легко, то это большое подспорье врачам, что работают с болезнями желудочно-кишечного тракта. Понос очень быстро обезвоживает организм, он теряет силы, чтобы сопротивляться бактериям.
Знаменитый суп Эрнста Моро в свое время совершил прямо переворот в лечении диареи. Его использовали вплоть до середины двадцатого века, когда появились эффективные лекарства в таблетках. В каждой больнице на кухне стоял бак с готовым морковным пюре, и как только поступал сложный пациент с поносом, ему первым делом давали тарелку с оранжевой похлебкой.
– Конечно, я смогу сварить такой суп. Прямо сегодня!
О, как загорелась…
– Сегодня не надо, – засмеялся я. – Новый год же…
Празднование у Таллей стало моим бенефисом. Пока все наливались шампанским, поднимали тосты у елки, слушали, как Виктория играет на пианино вальсы, я работал. Вот буквально упахивался. Сначала поймал Россолимо.
– Григорий Иванович, я вам обещал монографию по лечению травм позвоночника. – Я протянул стопку листов с иллюстрациями. В последний момент я вспомнил про петлю Глиссона и жесткий воротник Шанца на шею. Его вполне можно было сделать из картона, обшив чем-нибудь мягким. Воротник пригодится еще и для травмированных в скорой помощи – так сказать, два в одном.
Заведующий кафедрой внимательно изучил мои рисунки, пробежал глазами текст. Закурил папиросу, начал все перечитывать по второму кругу.
– Это отлично пойдет в журнал «Врач» к Манассеину, – выдал заключение грек. – Хотя нет, он зануда, всю кровь выпьет. Договорюсь в «Практическую медицину» к Герцентшейнуд. Да, так и поступим, там все быстрее опубликуют. Может, уже весной. Я сам выступлю рецензентом, тем более что вы нынче не работаете в университете, и никто слова не скажет.
Ага, это он про конфликт интересов.
– Воротник, воротник… – Россолимо вертел в руках лист с рисунком фиксатора для шейного отдела. – Я слышал, только между нами, Евгений Александрович…
Россолимо подхватил меня под руку, отвел к горящему камину, на столешнице которого стоял кувшин с горячим пуншем. Мы налили по чарочке, чокнулись.
– …разумеется, я знаю, что такое врачебная этика! – заверил я заведующего.
– В Москве был проездом лейб-медик царской семьи профессор Тихомиров. Его величество беспокоится насчет приступов мигрени Александры Федоровны. Уже перепробовали все средства: и компрессы, и мази с лавандой и мятой…