После ощупывания живота ситуация прояснилась. У купчихи оказалось тазовое, ножное предлежание плода и выраженная слабость родовой деятельности. Со слов моих предшественниц, схватки короткие и слабые. Безводного периода — несколько часов. Если не брать оперативную хирургию и обвития пуповиной — самое дерьмовое, что может быть. Так, что же делать… Поворот по Брекстону-Гиксу? Это не то. Что же в голову лезет ерунда всякая? Никаких перспектив для дальнейшего благополучного родоразрешения не вижу. Решил извлечь плод за ножной конец. Потому что на головку снаружи — опоздали. Матка в тонусе, ничего не получится. Рисков, конечно, куча. В первую очередь — можно убить плод. Во время манипуляций сломаешь нежные косточки — пока на свет появится, умрёт от травматического шока. Или ещё чего натворишь по неопытности.
Старая добрая деревянная трубка-стетоскоп. А ведь до сих пор в ходу, в смысле в двадцать первом веке. Прослушал сердцебиение плода. Тут все не очень хорошо. Учащенное и приглушенное. Теперь пульс Матрены. Частит, но в пределах нормы.
Снял пиджак, закатал рукава рубахи. После чего усыпил через тряпочку бледную, потную роженицу, приготовился. Черт, как не хватает стерильных перчаток! Ведь сколько руки не мой и не дезинфицируй в спирте — все одно можно что-то занести. Зато хлороформом воняет, как бы самого не срубило. Лишь бы не закурил никто рядом. Я форточку велел открыть, но вдруг? Штука хоть и не такая взрывоопасная, как эфир, но все равно летучая.
А теперь начинается самая жесть. Не дай бог, кто увидит, как я засовываю ладонь во влагалище… Запер дверь на щеколду, вдохнул, выдохнул. Самого трясет, но глаза боятся, а руки делают. Так, где у нас головка ребенка? Справа. Значит, раздвигаем, половые губы, засовываем во влагалище правую руку. Женщина сквозь наркоз стонет, на меня начинается литься слизь и сукровица. Продвигаюсь в матку. Тут уже полное открытие давно. Когда там я учил то акушерство? Да, обязательные роды принял, так, во-первых, под надзором старшего товарища, а во-вторых, для студентов подбирали варианты «не мешай, само получится».
Дождавшись окончания схватки, я нащупываю ножку. Уже легче. Вторая где-то рядом должна быть! Так, без паники, вот она. Помогаю себе второй рукой, немного нажимая сверху на живот роженицы. Пот льет на глаза, а помочь некому. Нет, обязательно нужна медсестра или фельдшер. Все маленькое, хрен поймешь там внутри. Гинекологическое кресло! Полцарства за него отдам.
Потянул за ножки плода. Осторожно, никаких резких движений! А то сейчас будут ножки отдельно от ребенка! Пару раз пальцы соскользнули. «Наружной» рукой придерживаю дно матки, хотя головой понимаю, что толку от этих манипуляций мало. Вроде все. Ребенок «пошел». Я понимаю, что мне прилично так повезло. Если бы таз прошел дальше, полностью закупорив родовые пути, хрен бы там я так его вытащил — только кесарево. При все тех же шансах 50 на 50.
Плод родился до головки и повернулся спинкой кпереди. Слава богу, запрокидывания ручек не было. Иначе я и не знал бы, что дальше делать! Я положил ребенка на свою руку, засунул указательный палец ему в рот, чтобы зафиксировать шею, и наконец-то извлек головку! Прямо гора с плеч! Ну-с… Кто у нас тут? Синий, сморщенынй, весь в слизи. Как бы не уронить. Судя по самому важному органу между ног — мальчик. Я шлепаю по попке ребенка, дожидаюсь первого крика. После чего укладываю рядом на кровать, перевязываю и перерезаю пуповину. Остается дождаться выхода последа и… мыться! От ста грамм тоже не откажусь.
Убираю тряпку с хлороформом с лица родильницы, хлопаю ее по щекам. Пульс? Медленный, где-то шестьдесят ударов в минуту.
О! Глазками моргает.
— Парень у тебя родился, — кладу ребенка на грудь. — Радуйся!
Глава 5
Купец оказался радушным и гостеприимным. На радостях натопил мне баньку во дворе дома, приказал накрыть поляну. Сам лично пропарил и помог с перемещениями — спина после «поворота на ножку» просто отваливалась. Пока я мылся — Кузьма успел наклюкаться наливки, что ему поднесла счастливая мать Калашникова. Причем до состояния «пою песни». Решил, что буду наказывать слугу за пьянство рублем. Как выяснилось, Баталов платил небольшие деньги Кузьме. Давал в конце месяца трешку или пятерку. Чем радовал последнего неимоверно.