— Быстро, воду! Вон в ту кювету налей! И помоги ее наклонить.
Тут девушка сработала быстро — налила, поднесла, помогла. Воздух начал выходить из трубочки, появились пузырики в воде. А что толку, надо резать и искать место, откуда кровит. Сейчас кювету поменять на бутылку с водой. Так лучше будет. Куда-нибудь прицеплю потом.
Я сделал более широкой надрез, Вика сама, без команды поднесла ближе керосиновую лампу. Мне в лицо брызнула кровь и опять девушка мигом вытерла очки марлей. Черт, только размазала все. Я снял и отложил их в сторону. Эх, пальцы не слушаются! Как деревянные! Боже, клянусь тебе! Завтра же начну тренироваться и вязать узлы, запустил я это дело. Попытался рукой нащупать сломанное ребро. Есть! И с первого раза… Теперь выломать край, что проткнул легкое и артерию, в кювету его. Надо ушить дыру и разрывы, через которые кровь поступает в легкое.
— Пульс!!
Я услышал, как громко молятся родственники в комнате ожидания.
Вика схватила руку, растерянно произнесла: — Нет пульса…
Я, скрипя зубами от боли в крестце, быстро прихватил хирургической иглой с ниткой разрыв, начал реанимировать. Убрать пену изо рта, вдох через новую марлю, нажать на грудь в районе сердца. И так пятнадцать раз на два вдоха — туда-сюда.
— Нет пульса!!
Вика уже почти кричала.
Ну же, родненькая! Заводись!
Увы, сердце так и не начало биться. Спустя четверть часа, я перестал реанимировать, закрыл женщине глаза. Снял маску, глотнуть воздуха. Черт, как же болит спина! Проковылял к окну, открыл форточку во всю ширь.
Вика заплакала, причем громко, навзрыд. Сейчас ее трогать не смысла — только все усугубить можно.
Дошел до двери, открыл.
Боже, какие белые лица у родственников. В глазах мольба и страх.
— Примите мои соболезнования, — только и смог произнести я. — Сделал, все что мог, но не помогло.
Все ломанулись к кушетке с телом, взвыли. Началось натуральное столпотворение. Седой схватил меня за грудки, приподнял:
— Убил Машку, ирод!?
В спине что-то хрустнуло и удивительно — боль ушла. Ооох, спасибо!
Где-то час шла суета. Оттаскивали и успокаивали отца умершей женщины, пришел пристав, выслушал жалобы и стенания родственников, отвел меня в кабинет, захлопнул дверь:
— Ничего нельзя было сделать?
От Блюдникова умеренно попахивало алкоголем, лицо раскраснелось, усы еще больше вспучились. А ведь кто-то, не будем тыкать пальцем, продолжает разговляться.
— Сделал все, что мог. Посмотрите, как она избита, — я откинул простыню, которой накрыл труп.
Вика опять заплакала, Блюдников перекрестился.
— Ребро проткнуло легкое, воздух попал в плевру. Я его смог удалить, но этого было недостаточно. Обломок кости порвал артерию, кровь потекла внутрь.
— Что не отправили в больницу?
— Не довезли бы. Она уже задыхалась.
На самом деле я не был уверен, что спас бы женщину даже в условиях современной реанимации. Ну был бы у меня рентгеновский снимок… Начал бы я ее зашивать раньше. Перелили бы пару единиц крови. Потом стрельнул дефибриллятором, чтобы попытаться восстановить сердечный ритм. Нет, все равно могла бы умереть от быстрого внутреннего кровотечения. Впрочем, вскрытие покажет — патологоанатомы самые знающие врачи.
Пристав взял адрес мужа погибшей, поехал его арестовывать. Пришел отец Серафим, повздыхал, помолился с родственниками, увел их. Как же я ему был рад, что он обошелся без нравоучительных бесед со мной и Викторией. Почти сразу за трупом явились работники судебного морга, вызванные Блюдниковым. Увезли тело.
Думаете на этом все и закончилось? Ага, как бы не так. Пока шла суета, на улице скопилась целая очередь болящих!
— Я, я… не могу так! — бледная Вика раскачивалась из стороны в сторону.
— Возьми себя в руки! Еще два часа приема, — я накапал девушке раствора валерьянки, силком заставил выпить. Я бы и сам сейчас глотнул чего покрепче. Устроили тут в прошлом скорую вместе с акушерским пунктом и оперативной хирургией… Нет, всех «в сад» — то есть в больницу. Буду брать только неотложных, кого не довезешь.
Слава Богу, таких практически не было. Переломы, растяжения, сломанные в драке зубы, остатки которых легко поддавались моим щипцам. Участие Вики практически не требовалось — гипс я и сам наловчился накладывать, работа дантиста — вырвать и посоветовать промывать водкой — тоже шла гладко.
До тех пор, пока под самое закрытие не явились трое парней в серых бекашах и меховых шапках. Один из них держался за лицо и тонко подвывал.